Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
Подтянувшись, он поставил ноги на нижние перемычки, ухватился руками за верхние, и начал подтягивать своё тело вверх. С трудом, но у него это получилось. Наконец, ухватившись за острия ограды, он поставил ноги на верхние перемычки и начал осторожно перелезать через них. Усилившийся шум со стороны улицы привлёк его внимание. Несколько человек, видимо, самых храбрых, осторожно подошли к полицейским, которые так и лежали без сознания. Другие осуждающе смотрели на него, тихо переговариваясь. Потеряв к ним интерес, он продолжил свой опасный трюк. Тем временем, тело начало остывать в больничной пижаме и его начала бить лёгкая дрожь, которую усиливали холодные прутья. Перебравшись на ту сторону, он вздохнул
И в этот момент удача отвернулась от него. Усилившаяся дрожь привела к тому, что ноги, обутые в модные ботинки Вилли, явно не приспособленные для лазания по оградам, предательски соскользнули с верхних перемычек и Александр, охнув, полетел вниз.
Приземление оказалось на редкость неудачным. Упал он на полусогнутые ноги и, видимо, это спасло его от переломов. Зато теперь болело всё тело, ноги, задница, спина, руки… Он чувствовал себя так, будто участвовал в драке с профессиональным боксёром, который ради развлечения решил отбить ему всё тело. И у него это чертовски хорошо вышло. Что ж так не везёт-то, сука? Во всех книгах у попаданцев всё получается с первого раза, а у него всё через жопу!
Застонав от боли, он перевернулся на живот и попробовал встать. Ноги прострелила резкая боль, и с криком Саша снова повалился на землю. Видимо, придётся ползти… А до двери метров тридцать. Может и больше..
«Ну же, вперёд, Саня! Последний рывок и я дома… а там ванна, чашечка кофе..» — грели его обнадёживающие мысли. Подтягиваясь на руках и упираясь в землю коленями, он всё-таки дополз до двери и привалился к ней, хрипло дыша.
— Товарищи, помогите! На помощь… помогите! — на русском языке пытался докричаться до обитателей посольства он. Но дверь оставалась закрытой и за ней не слышалось ни звука.
— У меня есть срочная информация для товарища Сталина! Ему грозит опасность! Откройте, пожалуйста! — просил он, слабо стуча кулаками по двери.
Та по-прежнему была равнодушна к его усилиям и не открывалась. И внезапно Александр почувствовал, как его охватывает ярость. Такая, какой ещё не было с ним в этом мире.
— Вы, траханые ублюдки, какого хуя молчите?! Вы, блядь, знаете что я вытерпел чтобы оказаться здесь, под вашей засранной дверью?! Меня, сука, чуть не убили несколько раз только из-за того что я хотел спасти вас, нашу страну и товарища Сталина! Открывайте, сволочи, иначе я сам выбью эту ебучую дверь, и вы пиздец как пожалеете, что не открыли, гады!..
Он продолжал крыть их матом и когда уже потерял надежду, что его впустят, дверь, наконец, открылась. Не веря своим глазам, он уставился на человека, первого советского человека, который встретился ему здесь. А тот сказал:
— Ну, ты горазд матерные коленца закладывать, немчура! Мы тут аж заслушались… — и по-доброму усмехнулся.
Глава 5
Ева Браун.
Ева сидела в своей комнате одна и думала. Сегодня, в обычное воскресенье, день начался как-то сумбурно. С самого утра она была счастлива от того что её любимый Адольф позвал к себе в кабинет и они весело провели время за разговорами и шутками. Гитлер, когда этого хотел, мог быть очень приятным в общении, и в такие минуты она чувствовала себя самой счастливой девушкой Германии. К сожалению, такие минуты бывали редко. Фюрер Германской нации был очень занятым человеком и на Еву выделял, по её мнению, очень мало своего времени. Гораздо меньше, чем на своих соратников по Пивному путчу и увлечения архитектурными проектами вместе с Альбертом Шпеером.
Сам Шпеер нравился Еве. Образованный, тактичный, интеллигентный… Общение с ним было интересным, кроме тех случаев когда они с Адольфом погружались
Ева не могла понять отношение Адольфа к самой себе. Бесспорно, она для него что-то значила, но что именно? С одной стороны, он хоть и редко, вызывает её к себе и она, как влюблённая девочка, с радостью летит к нему. С другой, он может внезапно уйти, сказав, что у него вдруг появились важные дела и машина отвезёт её обратно. Он не хочет выводить её на публику, почти не говорит комплиментов, а секс..
Ева вздохнула.
Интимные отношения вообще не особо привлекали Адольфа. В те немногие моменты, когда она сама намекала на это, он либо сводил всё в шутку или хмурился и говорил, что сейчас не хочет этого. Ева подозревала, что он чего-то боится, но скорее вырвала бы себе язык чем спросила об этом снова. В первый и последний раз когда она это сделала, Адольф в ярости вскочил с кресла, обозвал её похотливой шлюхой и прочёл лекцию какой должна быть настоящая немецкая женщина. Испуганная Ева тотчас извинилась, но это не помогло, Гитлер тут же вышел из спальни, оставив её в слезах, которые она не смогла сдержать.
Девушка отважилась посоветоваться со своей сестрой, но та ничем не могла помочь ей. Лишь высказала предположение, что у фюрера что-то случилось с мужской силой во время Великой войны и возможно, поэтому он так себя и ведёт. Посоветоваться же с другими женщинами она боялась, Магда Геббельс старалась не общаться с ней, а мать Гели Раубаль ненавидела её, постоянно распуская о ней всякие гнусные сплетни. Общаться же с секретаршами фюрера она опасалась, так как не знала их достаточно хорошо чтобы советоваться по таким вопросам.
В результате, ей приходилось изводить себя разными догадками и мыслями как помочь в этом Адольфу, при этом не вызывая его ярость. Отсутствие секса не слишком её мучило, хотя временами, на неё сильно накатывало… В голову лезли разные соблазнительные образы, видения, внизу живота появлялось тянущее чувство, рука так и тянулась между ног. Ведь она молодая девушка, но завести любовника ей бы и в голову не пришло. Ева любит своего Адольфа и не собирается изменять ему, к тому же она уверена, что Гитлер наверняка приставил к ней сотрудников гестапо, которые сразу узнают, если Ева вдруг вздумает это сделать. В такие минуты, она переводила мысли на другие темы, вставала и начинала заниматься чем-то, чтобы отвлечься, и приступ проходил.
Сегодня, после того как они с Адольфом пообщались с представителями молодого поколения Германии, она хотела пойти вместе с Гитлером, но он грубо вырвал от неё руку и пошёл один по коридору, словно забыв про неё. Видимо, у него опять плохое настроение, которое передалось и ей. Сколько раз такое уже повторялось, но она так и не смогла привыкнуть к этому. Каждый раз сердце её разрывалось, а на глазах появлялись слёзы, которые ещё больше раздражали фюрера. Он приводил ей в пример Магду Геббельс, утверждая, что именно такой и должна быть идеальная немецкая женщина. Не плакать по пустякам, рожать много детей и быть достойной спутницей своего мужа. Он, похоже, и не подозревал, что такими словами ещё больше унижал её, так как Ева не любила Магду. К тому же, она слышала сплетни, что у этой «идеальной немецкой женщины» были любовники. Но как только девушка попыталась, в ответ на упрёки, намекнуть ему на это, Гитлер опять пришёл в ярость и заявил, что она не имеет права очернять жену его соратника.