Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
Берлин.
То же время.
Гюнтер Шольке.
Входя в ничем не примечательное двухэтажное здание, недалеко от Унтер-ден-Линден, Гюнтер с интересом и некоторой тревогой огляделся. Прямо от входа в глубину здания уходил длинный коридор, кончающийся широким окном. Около десятка дверей с обеих сторон скрывали какие-то помещения или кабинеты из которых, время от времени, входили и выходили неизвестные офицеры. Вроде бы, обычное учреждение, вот только его удивило что мимо то и дело проходили какие-то девушки и женщины в медицинской
Спросив у охранника на входе как найти кабинет оберштурмбаннфюрера Зольмана он пошёл по коридору. Дойдя до нужной двери, Гюнтер постучал.
— Войдите! — донеслось из кабинета.
Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь:
— Извините, вы оберштурмбаннфюрер Зольман? — спросил он у мужчины сидевшего за столом возле окна. Тот вскинул голову и посмотрел на него.
Неизвестный Макс Зольман, хоть и был в форме но выглядела она на нём словно он в ней спал всю ночь не снимая. Похоже, этот человек явно не из тех кто любит безукоризненный внешний вид. Живые глаза, располагающая улыбка, залысина на лбу… На груди золотой партийный значок старейшего члена "НСДАП", орден Крови… Похоже, весьма заслуженный офицер. Чёрт его знает, кто это такой и что ему нужно от Гюнтера.
— Всё верно! — подтвердил он. — А вы, я полагаю, оберштурмфюрер Шольке? — в свою очередь поинтересовался хозяин кабинета.
— Так точно! Хайль, Гитлер! — поприветствовал его Гюнтер.
Тот вскочил из-за стола и вскинул руку в ответ.
— Садитесь, оберштурмфюрер! — пригласил он, показывая на стул, стоявший с другой стороны стола. Поблагодарив, Гюнтер сел. Сам кабинет был небольшой но светлый. Вдоль стен стояли шкафы с кучами книг и папок. На углу стола маленький флажок со свастикой, а над оберштурмбаннфюрером висел портрет Гитлера, сурово смотрящего вниз.
— Что ж, раз вы уже в курсе дела то предлагаю начать! — вдруг сказал Зольман и потянулся к телефону на столе.
— Начать что? — невольно насторожившись, спросил Гюнтер.
— Как что? — искренне удивился офицер. — Исследования на предмет вашего отбора для нашей организации, что же ещё?
Несколько секунд Гюнтер молча смотрел на него и вдруг понял. Похоже, этот Зольман решил что его собеседник уже всё знает! Хотя, на самом деле всё наоборот! Какой ещё, к чёрту, отбор? Куда?
— Извините, оберштурмбаннфюрер, мне кажется что мы с вами не совсем друг друга поняли… — осторожно сказал он. Не стоит соглашаться неизвестно на что. Тем более, Гюнтер так и не забыл насмешливую улыбку Гиммлера вчера вечером. Определённо, тут какая-то ловушка или подвох!
— В каком смысле? — озадачился Зольман, нахмурив брови. — Что вы имеете в виду?
— Дело в том, что мне ничего не известно… — признался Гюнтер. — Я не знаю кто вы. Не знаю что это за организация и для чего она нужна. И самое главное, не знаю зачем мне вообще приказали сюда прийти!
По мере того как он говорил, Зольман удивлялся всё больше. Некоторое время он молча смотрел на Гюнтера а потом вдруг рассмеялся. Гюнтер не поддержал его, потому что не видел ничего смешного в этой таинственной истории. Отсмеявшись, оберштурмбаннфюрер успокоился и весело посмотрел на него.
— Признаться, вы меня сильно удивили, Шольке! — воскликнул он. — В первый раз встречаю такого добровольца который не знает
— Добровольца? — в свою очередь удивился Гюнтер. — Я никуда не вызывался. Я здесь по приказу рейхсфюрера Гиммлера. Он приказал мне сегодня явиться сюда, в ваше распоряжение, и ничего не объяснил! — понемногу раздражаясь, заявил он.
— Даже так? — снова удивился Зольман. — Хм… Что ж, тогда я вам объясню кое-что..
"Да уж не помешало бы! — мысленно сказал Гюнтер. — Проклятый Гиммлер куда-то втянул меня и я теперь как слепец, иду наугад!"
— Наша организация называется "Лебенсборн". Надеюсь, хоть это вы слышали? — с иронией спросил офицер.
Ошарашенный Гюнтер медленно кивнул. Конечно, он читал об этой организации. "Лебенсборн" был попыткой вывести новую, абсолютно чистую арийскую расу, путём скрещивания между собой особо отобранных офицеров СС и женщин, истинных ариек. Как ни странно, нацисты довольно серьёзно отнеслись к этой затее хотя сам Гюнтер был уверен что это полная чепуха, так как за время непрерывных войн, миграций и других причин найти немца или немку с чистой, неразбавленной другими народами кровью, было вряд ли возможно. Тем не менее Гитлер и другие важные функционеры Рейха носились с этой идеей вплоть до своего поражения.
Отсюда у него возникли новые вопросы. Каким боком к этому относится он сам? Неужели Гиммлер хочет чтобы он превратился в эдакого племенного бычка, который станет осеменять специально отобранных, идеологически верных девушек? А если так, то зачем ему это нужно? Какая для рейхсфюрера в этом польза? А она, несомненно, есть, иначе с какой стати тот стал бы вообще заниматься этим вопросом?
— Да, слышал… — подтвердил он, постепенно приходя в себя. — Но причём тут я?
— Вы разве ещё не догадались? — улыбнулся Зольман. — Оберштурмфюрер, я поздравляю вас! — он встал и торжественно пожал руку растерявшемуся Гюнтеру.
— С чем? — осторожно спросил он и вдруг невероятное подозрение осенило его.
"Неужели?.. Нет… Нет!.. Это какая-то ошибка! Или.." — мысли сумбурно заскакали в его голове, порождая хаос и надвигающееся отчаяние, смешанное со злостью.
— Вы отобраны для участия в нашей программе! Уверяю вас, это великая честь для каждого офицера СС! Не каждый сможет принести такую пользу нашей расе, дорогой Шольке… — продолжал разливаться соловьём улыбающийся оберштурмбаннфюрер, но Гюнтер уже его не слушал.
Ощущение захлопнувшейся ловушки накрыло его с головой. Его охватила такая ярость на Гиммлера что, если бы он сейчас оказался рядом, то Гюнтер, без всяких сомнений, свернул бы шею этому проклятому интригану! Нашёл, всё-таки, возможность подгадить, очкастый ублюдок! Сука! Мразь! Какая же он тварь! Мысленно он поклялся что, рано или поздно, Гюнтер заставит его заплатить за такую подставу..
Казалось бы, что тут такого? Спокойно трахайся и получай удовольствие. Более того, в комфортных условиях и без всяких обязательств. Вот только тут и крылось для него существенное неприятие, резко отравляющее всю затею по производству расово чистых будущих граждан Рейха. Дело в том, что у него, как скорее всего, и у любого другого мужчины, были свои собственные принципы и особенности в интимных отношениях с женщинами. В данном случае, это касалось двух таких принципов.