Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
Предложение Шольке о созыве конструкторов и оружейников, чтобы показать и рассказать им про перспективные образцы стрелкового оружия и боевой техники, он подумывал осуществить. Всё-таки, если это правда, и Шольке на самом деле подсмотрел в будущем, какая военная техника показала себя лучше всего, то будет величайшей глупостью не воспользоваться этим.
Что-то ещё важное мелькало в голове, но мысли Гитлера были прерваны деликатным стуком в дверь.
— Что такое? Я же сказал, что занят! — с раздражением крикнул он.
Дверь приоткрылась и в неё заглянула голова Гюнше.
— Простите, мой фюрер, но фройляйн Ева..
— Нет, нет и ещё раз нет!! Я же ясно сказал, что мне сейчас
— Пожалуйста, мой фюрер! Прошу тебя! — донёсся из-за двери её голос, вперемежку с плачем.
Её рыдания всегда злили Гитлера, вызывая у него желание либо сбежать от неё в такие минуты или наоборот, выгнать Еву. Вообще, он терпеть не мог женские слёзы, подозревая, что женщины используют это своё оружие, чтобы добиться от мужчин своих целей, зная, что некоторые глупцы размякают и готовы выполнить всё что угодно, дабы прекратить эти потоки слёз. Но с ним, фюрером, этот фокус никогда не проходил и не пройдёт! Он будет твёрд в своих принципах и никогда не поступится ими даже ради Евы. Её частая плаксивость то и дело раздражала его, но девушка, неизвестно почему, каждый раз пробовала разжалобить его таким способом, называя в качестве причины его холодность к ней. Как она не понимает что у любого мужчины, тем более, у фюрера, есть масса очень важных дел помимо женских капризов? Ох уж эти женщины!
— Ева, ещё раз повторяю, я занят! Не смей беспокоить меня! Я приду к тебе когда сам этого захочу, понятно?! — выходя из себя, снова прокричал Гитлер.
В ответ раздались приглушенные рыдания и быстро удаляющийся стук каблуков.
— Гюнше, повторяю, никто не должен беспокоить меня, пока я не разрешу, понятно?
— Да, мой фюрер! Больше этого не повторится! — дверь аккуратно закрылась, и Гитлер снова остался в тишине. Тяжело опустившись в кресло, он попытался сосредоточиться и поймать, наконец, важную мысль, которую хотелось обдумать. Наконец, он понял что именно ускользало от него. Что теперь делать с таким сверхинформированным унтерштурмфюрером? Самое лёгкое и привлекательное решение — засадить его под замок и допрашивать, допрашивать… С другой стороны… А смысл? Ему никто не угрожает, никто не знает что с ним случилось. Если он понадобится ему, то всегда под рукой. Его личное дело уже проверено давным-давно, никаких неясностей или сомнений нет, семья тоже чистая. В высказываниях против фюрера не замечен, герой кампании в Польше, состоит в его личной охране… А вот минус есть. Все охранники СС, несущие службу близ особы фюрера состоят на личном контроле Гиммлера, что неудивительно. Значит, если посадить одного из них под замок, то есть вероятность что рейхсфюрер заинтересуется таким случаем и захочет узнать причину. И даже прямой запрет фюрера тут может не помочь. Гитлер знал случаи когда "верный" Генрих пытался влезть туда куда не следует, даже несмотря на запрет. Конечно, не явно, а в обход, но… Нет, лучше пока всё оставить как есть, а потом посмотрим. В данном случае, перестраховка только навредит.
Решив для себя этот вопрос, Гитлер успокоился и решил уделить немного времени другому своему увлечению, рисованию, и велел Гюнше принести всё необходимое. Про Еву он и не вспомнил.
Берлин.
9 апреля 1940 года.
Гюнтер Хаусманн (Шольке)
Дождь закончился ещё ночью, и утром снова выглянуло солнце, залив улицы столицы своим ярким светом. Весёлое чириканье воробьёв и других птиц показывало, что весна всё больше и больше забирает себе власть у зимы и устанавливает свои порядки, безжалостно уничтожая последние кучки снега, которые притаились
Гюнтер, одетый в чёрную, парадную форму СС, шёл по улице, наслаждаясь солнечной погодой, собственным хорошим настроением и предвкушением от своих дальнейших планов, которые он уже давно хотел осуществить. Первый шаг сделан, фюрер заинтересовался и, судя по тому, что Гюнтер не арестован гестапо, он склонен всё же поверить в его информацию. А если так, то в ближайшее время будет новая встреча, на которой он закрепит свои позиции, рассказав про ближайшие события более подробно и представив дельцам военной промышленности свои планы по перевооружению Вермахта, СС и Люфтваффе.
Но сейчас его больше занимали другие мысли, касающиеся лично Гюнтера. Он собирался навестить юную красавицу Лауру, медсестру из клиники Шарите, которая, как он был почти уверен, оказывала ему явные знаки внимания. Сегодня, для такого случая он выпросил увольнительную у своего начальника, гауптштурмфюрера Майера, пообещав принести ему в благодарность бутылку какого-нибудь коньяка. Тот, конечно, намекал что лучше что-нибудь подороже, но Гюнтер, так же, намёками, объяснил, что денег у него не слишком много, а на девушек требуется немало, ведь он не какой-то там тыловик со склада обмундирования, а офицер СС из личной охраны фюрера, и поэтому обязан соответствовать этому высокому званию. Майер впечатлился и согласился отпустить его до утра 10 апреля.
Сначала Гюнтер хотел позвонить в клинику и предупредить заранее о своём приходе, но передумал, решив сделать ей сюрприз и теперь шёл на трамвайную остановку, чтобы сесть в вагон который подвезёт его поближе к клинике. Внезапно он вспомнил, что забыл купить цветы и растерянно остановился, пытаясь найти в поле зрения какую-нибудь цветочную лавку или магазинчик. Увидев на углу то что ему нужно, он направился туда, но вдруг его остановил радостный женский голосок:
— Ой, герр унтерштурмфюрер, это вы? Как ваше здоровье? Вас уже выписали?
Он недоумённо остановился и обернулся, чтобы увидеть смутно знакомую девушку в форме "Союза германских девушек" или иначе "BDM".
— А я думаю, вы это или не вы? Как я рада, что у вас всё хорошо! Я так волновалась за вас и вашего друга! — продолжала болтать незнакомка, смотря на него.
— Простите, фройляйн… Похоже, вы меня знаете, но, несмотря на то что я уверен что где-то вас видел, не могу вспомнить где и когда… — задумчиво проговорил Гюнтер, усиленно пытаясь вспомнить девушку. Узнавание вертелось в голове, но ему никак не удавалось поймать это и оформить в виде слов.
— Ох, это и неудивительно, герр унтерштурмфюрер. В прошлый раз, когда я вас видела, вы были в таком состоянии, что я серьёзно опасалась за вашу жизнь. Вы были весь в крови, я даже удивлена что вижу вас в таком отличном состоянии после этой ужасной аварии.
— Аварии?.. Ну конечно, как я мог вас забыть, фройляйн? — усмехнулся Гюнтер, наконец-то вспомнив девушку. — Это же вы были той красавицей, которая пожертвовала своим платком, чтобы вытереть с меня кровь, верно?
Девушка слегка покраснела.
— Да, это была я. Знаете, я так напугалась, увидев вас тогда в таком виде… это было ужасно. Хорошо, что нам преподают курсы оказания первой медицинской помощи и я не боюсь крови. Иначе, наверное, упала бы в обморок… — она смущённо улыбнулась.
«А она красивая, эта… кстати, я даже не знаю как зовут мою спасительницу, надо это немедленно исправить» — подумал Гюнтер.
— Давайте отбросим этот ненужный официоз? Называйте меня просто Гюнтер. Гюнтер Шольке. А вас как зовут? — обаятельно улыбаясь, спросил он.