Моя сумма рерум
Шрифт:
— И с математикой помогу, папа говорил, что у тебя с ней не очень, — воодушевленно продолжал Дятел.
Папа бы ещё про это на столбе написал.
Сразу вспомнились сегодняшние знакомые: Лёха и Тифон. Как такие парни отнесутся к тому, что их придурочный одноклассник мой сводный брат? Подобного позора в новой школе мне точно не пережить.
— Слушай, — в голову пришла гениальная по своей очевидности идея, — а можешь, в школе никому не рассказывать, что мы это… Того… Типа родственники?
Дятел удивленно вытаращился.
— А почему?
—
— Ну, если смотреть с формальной точки зрения…
— Так обещаешь или нет?
— Хорошо, — он тяжело и разочарованно вздохнул.
— Поклянись!
— Клянусь.
— Не вздумай даже намекать на что-то такое. Понял?
— Да.
— И вообще не говори никому, что мы знакомы.
— Почему?
— Не важно. Но если скажешь, пожалеешь! Понял?
— Не понял, — он наклонился вперед и нелепо вытянул шею, тугие колечки рассыпались по лбу. — Объясни, пожалуйста.
Но тут вдруг Нокиа в моей руке ожил и, два раза коротко провибрировав, открылось окошечко сообщений Вотсапа: «Ты уже освободился? Тебя долго нет, и мы волнуемся. Когда пойдешь, купи ещё Чупа-чупс со вкусом колы». Отправитель — Яна.
Мне стало как-то не по себе, словно я украл этот телефон. Подумал, что нужно будет выкинуть симку, чтобы не вводить людей в заблуждение. Ведь теперь-то уже ничего не поделаешь. Сунул телефон под кровать и, не обращая внимания на ожидающего объяснений Дятла, снова отвернулся к стенке и накрылся подушкой. Тишина, темнота и долгожданный покой.
========== Глава 3 ==========
На новом месте спал отвратительно. То и дело просыпался, смотрел на соседнюю кровать, на закутанное в одеяло сопящее тело, вглядывался в таинственные очертания незнакомой комнаты.
Кровать была непривычно высокая и мягкая, подушка перьевая — хрустящая, накрахмаленное белье холодное, а запахи чужие. Но под утро, после того, как уже рассвело, внезапно так вырубился, что не слышал ни подъема Дятла, ни хождения бабушки, ни их разговоров.
А когда Дятел растолкал меня, вскочил весь в поту и, с трудом соображая, где нахожусь, и что происходит, за пятнадцать минут умылся, оделся и вылетел из дома, чтобы, не дай бог, он не вздумал идти со мной.
Даже завтракать не стал, потому что пока я носился по квартире, он бесконечно твердил: «Подожди, пойдем вместе. Нам ещё цветы купить нужно». Вот уж чего мне меньше всего на свете хотелось, так это идти в школу с цветами и Дятлом в сопровождении.
Свой класс нашел сразу. Классная, на удивление молодая и пышногрудая блондинка, столь энергично размахивала табличкой с надписью 11«А», что её только слепой мог не заметить. Возле неё столпилось несколько образцово-показательных учеников типа Дятла с букетами, а сзади, чуть поодаль, стояли мои вчерашние знакомые — Тифон и Лёха.
Белая рубашка Тифона, судя по всему, была лишь формальностью, потому что надета она была поверх длинной серой футболки, а рукава её были по локоть закатаны, на шее
Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на всеобщее оживление так, словно случайно забрел поглазеть. Тогда как Лёха — довольный и сияющий, безукоризненно одетый по форме, но в подвернутых брюках и без носков, увлеченно болтал с девчонкой в короткой расклешенной юбке и на высоких каблуках. Её рыжие, забранные наверх волосы, были такие густые, что казалось, ещё немного, и рассыплются по плечам.
Я как увидел её, тут же остолбенел. Но не только потому, что она была второй рыжей красавицей, встретившейся мне в этом районе, точно я попал в какое-то ирландское гетто, а потому что ужасно походила на Трисс Меригольд — соблазнительную ведьму из третьего «Ведьмака». Королеву моих детских мечтаний. Только лицо у Трисс всегда оставалось строгим и сосредоточенным, эта же девушка светилась, как летнее утреннее солнце. А её длинные загорелые ноги окончательно выкинули меня из реальности, так что я машинально остановился, будто мог упасть, и застыл, как полный придурок.
В новой школе, определенно, есть свои плюсы. Новые девчонки всегда красивее старых. Тех, которых знаешь с первого класса, и которых наблюдал во всех видах их переходного развития: беззубых, прыщавых, вымахавших выше тебя головы на три, а потом резко уменьшившихся. Ни тебе изюминки, ни загадки.
Из эстетического ступора меня вывел телефонный звонок.
— Привет, котик! Ты уже в школе? — голос у мамы был запыхавшийся.
Но я не успел ничего ответить, как она снова затараторила:
— Обживаешься? Нравится?
Зачем она это говорила? Знала же, что не нравится.
— Находишь общий язык с бабушкой?
— Угу, — буркнул я, хотя вчера вечером собирался объявить, что больше не вынесу в этой семейке и дня.
— Ладно, всё. Целую. Бегу с Алёнкой в поликлинику. Вечером созвонимся.
Она сбросила вызов, я огляделся, а весь мой новый класс уже направился разбирать первоклашек.
Школа здесь была типовая, в точности как моя старая. Два узких прямоугольника, соединенные стеклянным переходом. Большой прямоугольник — три этажа с классами, в маленьком — столовая, актовый зал и физкультурный. Только стены бледно-персиковые, а не уныло-зеленые. На первом этаже огороженная раздевалка, большой холл с зеркалами и диванами, довольно чистенько и, если бы речь шла не о школе, я бы сказал уютно.
На первом уроке Наталья Сергеевна — математичка, сразу начала знакомить класс со мной. Вызывала к доске и торжественно представила:
— Ребята, хочу проинформировать вас, что у нас новенький мальчик. Никита Горелов. Правильно я говорю?
— Угу.
— Никита перевелся сюда из другой московской школы. Надеюсь, вам как одиннадцатиклассникам не нужно напоминать о правилах гостеприимства и хорошего тона?
— Конечно, не нужно! — тут же выкрикнул Лёха. — Мы самый гостеприимный класс в мире!