Моя сумма рерум
Шрифт:
И всё в таком духе. В конечном счете я догадался, что это попытки хоть как-то достучаться до меня, вынудить отвечать. Психологическая атака. И она работала. А ещё были звонки, и они нервировали ещё больше. На третий день я таки сдался. Отвечать не решился, но придумал другое, как мне показалось, удачное решение.
Я подождал Трифонова на улице у входа в школу. Ночью прошел дождь, и всё вокруг, и школа, и дорожка, и стадион, и даже асфальт под ногами были покрыты серой туманной дымкой,
— Чего тебе? — он притормозил на ступенях. В черном капюшоне толстовки, ссутуленный, руки в карманах, половина лица под банданой, взгляд недовольный.
— Дело есть.
— Может, потом?
Это его «потом» прозвучало почти, как «отвали».
— Помнишь, тот телефон, что ты у хорьков забрал? Желтый. Так вот он не мой. Очень похож на мой, но не мой.
— И чё?
— Он же чужой.
— Забей. Хорьки своего бы не отдали.
— Но ты бы мог узнать, где они его взяли.
— Делать мне больше нечего, — Трифонов возмущенно фыркнул. — Расслабься. Это круговорот телефонов в природе. Твой старый теперь тоже у кого-то.
И он, как ни в чем не бывало, направился в школу. Пришлось снова бежать за ним.
— Понимаешь, там на него сообщения разные приходят. Странные. Девочки какие-то папу потеряли. Это его телефон был.
Мы прошли мимо охранников и остановились возле вешалок.
— Что за сообщения? — Тифон сердито прищурился, и я почувствовал, что ещё немного, и он пошлёт меня куда подальше.
Но раз уж решился, момент нужно было использовать.
— Сейчас, — я полез в рюкзак за Нокиа, но стоило расстегнуть молнию, как Трифонов нетерпеливо прервал.
— Ты в курсе, что сейчас алгебра? Я вчера полночи домашку долбил. Точнее она меня. В жизни ничего так не опускало, как этот дебильный учебник. Какой нахрен телефон?
— В ГДЗ же ответы есть, — удивился я.
Он медленно стянул бандану на горло. Между бровями пролегли две вертикальные полоски. Взгляд жёсткий и прямой. Мало кого может украсить гнев, но ему это шло.
— Засунь свои ГДЗ, сам знаешь, куда. И телефон туда же.
С этими словами он побежал наверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
— Что случилось? — за моей спиной нарисовался любопытный Криворотов.
Я пребывал в полной растерянности.
— Предложил ему ответы списать, а он наехал.
— Ну, понятно, — засмеялся Лёха. — Больше так не делай. Это всё равно, что зашившемуся алкашу рюмку водки протягивать.
— В каком смысле?
Криворотов закатил глаза как Роберт Дауни на меме:
— Учится он, понимаешь? Не обращай внимания. Второй год заскок. Тифон во всем такой. Если чего в голову вбил, сдохнет, но сделает.
Я решил, что раз Лёха сам подошел, то расскажу ему, хуже не будет.
— Помнишь, когда мы ездили
Но Лёха совершенно не слушал, а смотрел в конец коридора на группку девчонок. Потом немного рассеянно сказал «ну, понятно» и ушел к ним болтать.
Вчера вечером мне казалось, что как только Тифон узнает про эту историю, то сразу оценит её важность. И тогда у меня появится шанс пообщаться с ними. Дома в кровати этот план представлялся идеальным. На деле же не прокатил.
В первую минуту после звонка Наталья Сергеевна велела всем повторять параграф и куда-то свалила.
— Ты чего такой мрачный? — тут же полезла Попова.
Своим чрезмерным вниманием и разговорами она доставала меня каждый урок.
— Ничего. Не выспался, — я всё ещё немного обижался на Трифонова.
— Просто если и дальше с таким лицом ходить будешь, то к тебе никто не подойдет. Все девчонки тебя обсуждают. Говорят, ты симпатичный, но потерянный какой-то, — без стеснения выложила Попова. — Грустишь, что сюда переехал?
— Ничего я не грущу.
— Нет, грустишь, — она чуть ли не лежала на моей стороне парты и с любопытством заглядывала в лицо. — Такие вещи сразу видны. Да, Зой?
Услышав своё имя, Зоя вскинулась и оторвалась от телефона.
— Что?
— Я говорю: Никита симпатичный. Да?
Зоя развернулась в мою сторону и внимательно, на полном серьёзе, посмотрела. Кровь резко прилила к лицу, стало жарко, и я готов был лезть под парту.
— Да, — с лёгкостью подтвердила она. — Наконец-то у нас кроме Криворотова симпатичный парень появился.
Мое сердце подпрыгнуло. Чуть не задохнулся от радости. Значит, я ей тоже понравился.
Криворотов, сидевший на следующей парте за Зоей, одобрительно, но чересчур усердно стал гладить её по голове, и она, фыркнув что-то вроде: «Сто раз просила так не делать», принялась выкручивать ему пальцы.
— Слышь, — сзади подергали за рубашку. — У тебя девушка-то есть?
Я обернулся. Емельянова — синеволосая девчонка с бритым виском с одной стороны и длинной чёлкой с другой. В левой брови пирсинг. Подружка Поповой.
— Нет.
Я опасался, что вот-вот начнется рофл и глум. Подобные разговоры никогда ни к чему хорошему не приводят.
— Ничего, подберем. Тебе какие нравятся? Блондинки или брюнетки?
Она хитро подмигнула Поповой.
— Синие, Емельянова, ему нравятся, не сомневайся, — подал голос Тифон. — На синих парни всегда в первую очередь западают.
— Ты что ли западаешь? — тут же огрызнулась Емельянова.
— Для меня вы все на один цвет.
— А ведь и правда, — на весь класс воскликнула Емельянова, будто открытие сделала. — Слушай, Никита, ты-то хоть девчонками интересуешься? Или мы для тебя тоже на один цвет?