Моя свекровь — мымра!
Шрифт:
— Сволочи! — непокорно кричу. — Голодом решили нас заморить!
И брык им в голодный обморок — упала, лежу, глаза бессильно прикрыв. “Быки”, все как один, смутились. Ропот по стаду прошел:
— Слышь, Валет, а кормить-то мы их и взаправду не того, а ведь Якудза наказывал нам.
Они-то не знали что я на диете, я же уведомлять их не стала, ожила и говорю:
— Валет? Кто из вас здесь Валет?
Интересно же посмотреть к кому свекровь меня “клеила”.
А там и смотреть-то не на что, интересного —
Сообразив, что Якудза Валета оставил за главного, обращаюсь сразу к нему:
— Примите заказ.
По стаду снова ропот прошел.
— Эта чокнутая хочет кого-то уже заказать! — переглядываясь, заволновались “быки”.
А Валет, нервно потрогав свой пенис, (имею ввиду серьгу) с необъяснимым достоинством мне заявил:
— От женщин заказов не принимаем.
Пришлось сделать ему “комплимент”:
— Ты придурок, достойный лидерства партии, уточнять не буду какой.
Валет почему-то обиделся и предупредил:
— До этого не унижусь, так что полегче.
Я возмутилась:
— Полегче? Куда еще легче? По вашей вине меня ветром качает. Значит так, принимайте заказ: две порции черепахового супа, на второе блинчики с мясом, к ним можно добавить плов. Плова давно я не ела, как и блинчиков с черепашьим супом. Еще ананасовый сок и арбуз — почки надо промыть. Да, еще мороженое на десерт не забудьте. С шоколадно-клюквенным муссом. И это все мне одной, — сочла не лишним я уточнить, — о другой части меню у подруги спросите. Она тоже не ела с утра, проголодалась, поди.
“Быки”, кажется, начали ко мне привыкать — слушали, уже не столбенея от наглости моей, но на рожах объяснимая грусть.
“Эх, дать бы беспредельщице этой по кумполу так, чтобы он отскочил, да жаль, что нельзя”, — легко читалось в их глупых глазах.
Но я-то знала, что не могут они мне по кумполу дать, поэтому с присущей мне храбростью продолжила издеваться над ними.
— И это еще не все, — говорю. — Пыталась от вас я скрыть, но, чувствую, что не могу.
“Быки” напряглись и подались вперед — Фрося аналогично им поступила. На всякий случай она даже подпрыгнула на диване, как бы умоляя меня: “Не вздумай брякнуть им про Арнольда и детектива! Молчи!”
Но я не стала молчать.
— Так вот, вынуждена вам признаться, — уведомила я “быков”, — что зреют у вас неприятности.
— В чем дело? — хором спросили они.
— Дело в том, что с “крышей” у меня неполадки большие. Сказалось обилие в мое жизни мужей. Так что, если ужин мне не понравится, не удивляйтесь, если я удавлюсь.
— Как удавишься? — опешил Валет, снова щупая пенис, то бишь, свою серьгу.
А “быки” даже не погрустнели — думаю, примерно этой пакости от меня и ждали они.
Раз дело такое, я к “быкам” интерес
— А так удавлюсь, — ответила я, — как делала это неоднократно. Сейчас бы не болтала с тобой, когда бы врачи не спасли.
Глаза Валета мгновенно зажглись нечеловеческой ненавистью ко всем (без исключения) врачам.
Но и про меня он не забыл — глазами зверски меня расчленяет, а в голос нежности напустил и потихоньку, хитрец, выпытывает:
— А как же ты неоднократно давилась, голуба моя? Расскажи нам, неграмотным.
Я заважничала:
— Разумеется по системе Йоги давилась, как делают это все образованные и начитанные.
Тут уж оживились и остальные “быки”:
— По системе Йоги? Да ну? Это как же? А ну, голуба, колись!
С чувством превосходства им отвечаю:
— А что тут рассказывать? Нос и рот рукой зажимаю и прекращаю дышать. Минут через пять наступает смерть. Иногда даже раньше.
Валет (вот придурок!) взялся тягаться со мной, находчивость решил проявить.
— А если мы руки свяжем тебе? — спросил он хитро и, подумав, добавил: — И ноги!
— Тогда просто перестану дышать, но результат будет тот же: неизбежно умру, — заверила я.
— Да-аа.
Валет задумчиво поскреб в затылке и, снова пощупав свой пенис (серьгу!), на Фросю уставился.
— А вам, девушка, чего бы хотелось? — с какой-то омерзительной лаской спросил он у нее.
Видимо, на моем дерзком фоне она вызвала симпатию у “быков” своей молчаливой кротостью.
Ефросинья пожала плечами и безразлично ответила:
— Мне все равно. И есть-то не хочется.
После такого ответа в глазах “быков” настоящая нежность к ней появилась.
А на меня с осуждением, мерзавцы, воззрились и в глазах их нечто типа того: “Вот с кого тебе надо пример брать, заполошная, с подруги твоей”.
С этим видом и потянулись из комнаты один за другим, не снимая рук с места срамного. Только Валет, узрев мой свирепый взгляд, вежливо отчитался:
— С ужином, голуба, придется вам чуток погодить. И не все обещаем, уж больно понтов много в вашем меню.
Я с гордостью его просветила:
— И не только в меню. Понтов у меня всюду хватает.
Валет задумчиво покачал головой (на что намекал, до сих пор гадаю) и вышел.
Едва дверь закрылась за ним, случилось две неприятные вещи: диван заходил ходуном, и Ефросинья накинулась на меня едва ли не с кулаками.
— Совсем ты с ума, Мархалева, сошла! — взбесившись, завопила она.
С присущим мне хладнокровием я удивилась:
— С чего ты взяла? Кажется, повода для таких заключений никогда не давала.
— Ха! А разве это не повод: за каким чертом в дверь тарабанила? Зачем “быков” на ноги подняла?