Моя (сводная) сестра
Шрифт:
– Пришли, – женщина остановилась у массивной двери, – я доложу.
– Не стоит, – я отодвинул ее в сторону, – вы уже выполнили свои обязанности.
Она хотела, видимо, возразить или что-то сказать в ответ, но мой взгляд заставил ее захлопнуть раскрытый рот. Я совсем отказывался понимать тех людей, которые, нацепив на себя форму, думают, что им все дозволено. Или она уверена, что в безопасности, работая у моего отца? Наивная.
Без стука открываю дверь. И тут же оказываюсь под прицелом короткоствольного револьвера, смотрящего точно мне в лоб, и двух мутновато-голубых
– Без стука ко мне никто не входит, Давид. Выйди и зайди, как положено. Лейла, проводи его как следует, – он кивнул на дверь, а я охерел.
Совсем отец чокнулся на старости лет. Я уже сейчас понял, что ничего хорошего из этой встречи не будет. Но раз уж я приехал, будь по его.
Я вышел за дверь, а женщина, не поворачивая ко мне головы, проговорила:
– Я вас хотела предупредить.
Она подняла руку и громко постучала в дверь.
– Ваш отец болен, – добавила едва слышно.
Только когда послышалось звучное «войдите», она не пропустила меня, а зашла первой.
– К вам гости, сэр, господин Давид.
– Пригласи, Лейла. Я так долго ждал этой встречи.
Сказать, что я был ошеломлен, не сказать ничего. Я не мог в это поверить. У отца плохо с головой. Мысли стали складываться в логичной последовательности одна за другой. До меня наконец-то дошло, что нужно срочно что-то менять, иначе не избежать войны.
– Сын, Давид, – отец вышел из-за стола и шагнул ко мне навстречу, раскрыв объятья.
Я спрятал взгляд. Не смог смотреть в его безумные глаза.
– Здравствуй, отец, – крепкое рукопожатие сопроводили отцовские объятия.
А в груди неожиданно защемила тоска от того, что грядут крутые перемены.
– И я рад тебя видеть, – кривя душой, признался старику.
Взгляд начал блуждать по кабинету в надежде зацепиться за что-то, что сможет отвлечь меня от неприятных мыслей.
– Проходи, сын. Садись.
Когда отец, разжал свои медвежьи объятия, я за его спиной прямо на спинке кресла заметил свой пиджак. В груди шевельнулось что-то нехорошее. Нехорошее, сука, предчувствие! В памяти всплыла угловатая девица с длинными ногами и упругим задом. Блядь, вот, значит, почему Николоз пригрел эту дрянь в своей машине. И вот почему он привел ее домой. Эта проститутка как-то связана с братом! Но если мой пиджак висит у отца, значит, и с отцом?! Мысли будто муравьи в потревоженном муравейнике завозились в голове, подкидывая мне одну фантазию за другой, и каждая следующая казалась нереальней предыдущей. С трудом верилось в то, что они все повязаны.
– Ты, я смотрю, тут обустроил все по-современному, – усаживаясь в кресло и не спуская взгляда с пиджака, спросил я осипшим голосом у отца.
– А ты заметил? – в его голосе чувствовалась неподдельная гордость.
Я посмотрел на отца. Его взгляд вдруг прояснился, а на лице разгладились неглубокие морщины, делая его моложе.
– Нравится? – он присел на край стола, складывая руки в замок на коленях. – Моя девочка просто волшебница.
Это был удар под дых. Значит та девка, что была на улице, его новая пассия. И почему-то моя интуиция вопила, что именно
Я видел по открывающемуся рту отца, что он что-то говорит, но я, твою мать, ни хера не слышал! В ушах звенело так, что в затылке отдавалось набатом. Я смотрел то на отца, то на пиджак и не знал, что мне хочется сейчас сделать с этой дрянью. Возможно, надо бы осторожно расспросить отца про эту особу, намекнуть на то, что эта девка не чиста, но вдруг я ошибаюсь?
– Да, – эхом отозвалось в ушах, когда отец глянул на дверь, и я сделал то же самое.
В груди сердце зашлось в ускоренном ритме. Кого я ожидал там увидеть? Ее?
– К вам господин Артур, говорит, что прибыл с господином Давидом.
– Да, он со мной. Мой компаньон и товарищ, – я посмотрел на отца.
– А, я и забыл, что ты приехал по делам. Что ж, пусть заходит. Отца-то просто навестить ты бы вряд ли захотел? – его нижняя губа оттопырилась, словно у обиженного ребенка.
– Отец, не начинай. Мы это уже проходили. Я слишком занят. Поверь, чтобы я смог приехать сейчас к тебе, моей секретарше пришлось сдвинуть график, прописанный вперед на год.
– Секретарше? – вскинул отец бровь.
– Да, – ответил я и перевел тут же взгляд на вошедшего Артура.
– Рад видеть вас, Георгий Гурамович.
Мой компаньон приблизился к столу, и по его лицу я понял, что все плохо. Оно, мать твою, стало серого цвета.
– И я рад, что ты еще жив, Артур. Почему-то думал, не проживешь столь долго. Все на «стрелки» гонял. Я был уверен, что в одной из них и кончат тебя.
Артур улыбнулся одними уголками губ, но при этом взгляд у него был очень беспокойный.
– Да вот, Георгий Гурамович, как-то судьба благосклонна оказалась ко мне, – он повернулся ко мне и протянул небольшую папку, – ты забыл. Здесь документы.
– Что за документы? – полюбопытствовал отец.
– Вам Давид сам все расскажет, Георгий Гурамович, – отступил Артур за мое кресло.
– Ты имеешь на это такое же право, как и я, это наше общее дело, – тут же ответил я ему и обратился к отцу: – Я просил Артура, чтобы он сделал отчет о наших потерях, которые мы понесли из-за выходки Николоза.
– Что? Какой выходки? – тут же вскинулся отец. – Я ничего об этом не слышал!
– И не услышали бы, – ответил ему Артур, а я открыл первый лист папки, там действительно были расчеты потерь.
Я пробежался глазами. Много потерь. Николозу придется ответить за это, а точнее, ему придется сдать того, кто за ним стоит.
Пока Артур вводил отца в курс дела, я открываю следующий документ. Анкета.
Черт. Аж в глазах зарябило, когда увидел фотку большеглазой Литы в левом верхнем углу. Оказывается, малютке двадцать лет, а на вид не больше семнадцати. Алита Церетели. Студентка высшей школы дизайнеров. Целеустремленная. Есть парень – Максим Белявский, актеришка какой-то. Дальше ничего особенного. Так что же тогда страшного в этой анкетке нашел Артур, что в лице изменился? Еще раз пробежался по написанному. Потом еще раз…