Моя вечная жизнь
Шрифт:
– Гос-с-споди! Ну, конечно!
Я схватилась за голову – в ужасе и одновременно в полном восторге от своей догадки.
Птица Феникс – это универсальный символ бессмертия!
Легенда гласит, что феникс дотла сгорает в палящих солнечных лучах и возрождается из пепла.
В Египте феникс был знаком солнечного начала жизни, воскресения и бессмертия.
У римлян он ассоциировался с божественным происхождением вечной Империи.
В Китае Феникс вместе с Драконом по сей день символизирует идеальное сочетание мужского и женского
А первые христиане изображали феникса на погребальных плитах, и это означало победу над смертью.
– Не забудь еще про средневековых алхимиков! – подсказал мне голос, больше похожий не на мой собственный – на шепот Даниэля.
А уж он-то про алхимиков знал все, что можно!
Я напряглась и вспомнила, что рассказывал мой друг: в алхимии феникс соответствует завершающей стадии Великого Делания – получению философского камня – и может считаться его символом. А сама эта финальная стадия носит название «красного делания».
Красного!
И само слово «феникс» происходит, предположительно, от греческого «пурпурный, багряный»! Да и внешний вид у мифологической птицы соответствующий – орел с ярко-красным оперением!
– Вот тебе и Алый Ангел! – пробормотала я и, обессиленная приступом бурной умственной деятельности, упала в подушки.
– И чего тебе не спится? – недовольно проворчала Галина, переворачиваясь с боку на бок. – Крутишься, скачешь, сама с собой разговариваешь, как ненормальная…
– Точно, – с готовностью согласилась я. – Нормальные – они спят, как убитые, после вчерашнего!
– Ох-х-х-х…
Галка свесила на пол ноги, села и качнулась вперед, рывком поднимая себя с постели. Ответ по существу вопроса она выдала мне уже на пути в ванную:
– Вчера у нас с ним ничего не было, не волнуйся!
Рыжая громко хлопнула дверью, явно выражая свое недовольство означенным фактом.
– Отлично! – я тихо порадовалась и громко, чтобы докричаться через закрытую дверь, поинтересовалась:
– А на сегодня какие планы?
– Захватнические! – сердито проорала Галина и повернула кран так, что мне осталось слышать только шум водопада.
Выйдя из ванной, она погромче включила свое любимое «Метеорадио» и притворилась, что страшно увлечена рассказом ведущего. Он проинформировал нас о том, что сегодня двадцатое марта – день весеннего равноденствия. Уж лучше бы не напоминал!
– Сегодня последний в этом году день, когда властвуют Рыбы! – вещал любимый Галкин Бураков.
Я представила себе гигантскую форель с короной на голове и трезубцем в лапах. Вот бы такое полновластное чудище всплыло в местной речушке! А жаждущий зрелищ народ решил бы, что это очередное представление…
Затем всезнайка Бураков настоятельно посоветовал радиослушателем приветствовать нынче, как положено, Василия Капельника, который знаменуется повсеместным таяньем сосулек и обильной капелью с крыш и деревьев. В связи с тем, что стадию весеннего таяния снегов и сосулек Бад-Вильдбад давно уже прошел, я
Она не разговаривала со мной и за завтраком, демонстративно отворачивалась в сторону или утыкала взгляд в тарелку всякий раз, когда я делала попытку наладить светскую беседу.
Марик, наоборот, стрекотал, как кузнечик, в подробностях пересказывая свой эротический сон с участием самого Бреда Питта. Поначалу я еще слушала бред про Бреда, но вскоре стала воспринимать его как ровный фоновый шум. Звон посуды и бряцанье приборов – и те более информативны!
Посреди скучной трапезы вдруг появилась фрау Марта, поманила меня рукой:
– Телефон, телефон!
– Что вы говорите? Меня к телефону? – я удивилась, но послушно пошла за хозяйкой.
В ее комнате было сумеречно из-за плотно задернутых штор и пахло лимонником и мятой. Массивные предметы мебели из темного дерева сплошь покрывали белые кружевные салфетки, одну стену полностью занимали фотографии в разнокалиберных рамках, на другой в таких же рамках красовались картины, вышитые крестиком.
– Бом-м-м! – приветствовали меня большие, в человеческий рост, напольные часы.
– Восемь утра, – машинально отметила я.
Закрывающее медный циферблат выпуклое желтоватое стекло смутно отразило мое лицо, изрядно добавив ему объема. Щеки и лоб увеличились, волосы уползли назад – в этой версии я была похожа на плешивого хомяка.
– Кошмар! – машинально ужаснулась я, поднося к уху телефонную трубку.
– Что? Что случилось?! – мгновенно отреагировал на сказанное крайне встревоженный мужской голос.
– Павел! – я обрадовалась. – Это ты? Как ты меня нашел?
– Ты меня недооцениваешь, я тоже кое-что могу, не одна ты у нас находчивая, – отговорился рассерженный мужчина. – Так что случилось? Ты не звонишь сама и не отвечаешь на мои звонки!
– Прости, я не уследила, и у меня закончились телефонные деньги!
– Понятно, – судя по тону, Павел мне не поверил. – Скажи честно: ты его нашла?
– Как тебе сказать…
Когда меня просят говорить честно, я не могу врать. Во-первых, это ниже моего достоинства. Во-вторых, всегда приятно продемонстрировать окружающим такое похвальное и очень редко востребованное качество моей натуры, как правдивость.
– Если честно, то процентов на девяносто я уверена, что – да, нашла!
– Ох…
Павел замолчал, но я и так знала, о чем он сейчас думает: наверняка прикидывает, каким образом сможет в максимально короткий срок добраться из своей испанской глуши в мою шварцвальдскую!
Этого я и боялась.
– Не беспокойся, со мной все будет хорошо, – заверила я, намертво задавив похвальную честность.
– Разумеется, с тобой все будет хорошо! – мужской голос в трубке окреп. – Потому что я не допущу, чтобы ты снова рисковала жизнью! Нет уж, хватит с тебя! Теперь моя очередь наводить порядок.