Моя вопреки
Шрифт:
В его голосе столько едва сдерживаемого голода, что мурашки бегут по спине.
Ой, мамочки. Что я наделала? Зачем подпустила хищника так близко? Так глупо, так неосторожно. Дура, дура, дура…
Шумно вдохнув запах моих волос, жрец проводит раскрытой ладонью по моему позвоночнику, накрывая поясницу…
– Посмотри на меня, - велит хрипло.
– Ри-одо Сэтору, не надо, - мотаю головой. Чувствуя, что всё идёт к тому, чего я боюсь.
– Непослушная девчонка. С ними всегда сама покорность и нежность, а мне постоянно
Не душит, но одного этого властного жеста достаточно, чтобы вызвать во мне нервную дрожь. Его ладонь теперь скользит по шее вверх, заставляя всё-таки поднять голову.
– Но мне в радость и твои колючки. Лишь не беги от меня. Посмотри на меня, Лина.
Наши взгляды встречаются. От той жадной одержимости, которая пылает в багряных глазах, у меня ноги подгибаются. Невольно сглотнув, я ещё острее чувствую его руку на горле. Взгляд Сэтору чернеет окончательно, вышибая воздух из груди, заволакивая душу тьмой и горечью.
Не отпустит. Не позволит сбежать. На что я надеялась, дура? Кого хотела переиграть?
– Столько боли и тоски. Ради них ты готова на всё. Жилы рвать. Жертвовать собой. Рисковать жизнью и взваливать на свои плечи неподъёмную для такой хрупкой малышки ношу… а что они дали тебе, Лина? — склоняется он ко мне. Трётся щекой о щёку, обжигая раскалённым дыханием.
– На что твои сэ-аран готовы ради тебя, маленькая сэ-авин? Пожертвуют собой? Или, может, долгом? Империей? Знаешь же, что нет. За что ты их так любишь? Скажи.
В ответ я лишь молча прикрываю припухшие от слёз веки, чувствуя, как кроет меня тихим отчаянием. Что ему сказать? Что он прав? Что люблю несмотря ни на что? Что не жду от любимых никаких жертв? Что не за это вообще любят?
Или может, о том, что они меня спасли и многое дали? Но ведь спрашивает он не об этом. Да и не нужно ему это знать.
– Молчишь, - губы Сэтору ведут огненную дорожку по линии моего подбородка. — Потому что у тебя нет внятного ответа. Ты даришь им всю себя, а с тебя требуют ещё больше. Так может… не тем даришь, Лина? Может, не тем? Я могу положить к твоим ногам вселенную, Лина. Только стань моей.
– Я не предаю тех, кого люблю, - шепчу сипло, боясь даже дышать. Он слишком близко. Слишком опасен. Настолько напряжён, что, кажется, едва держит себя в руках. Будто ревущее пламя в сосуде, который вот-вот треснет и разлетится вдребезги.
– Так полюби меня, - выдыхает уже мне в губы. И жадно сминает их своим ртом, буквально вгрызаясь голодным поцелуем. Вдыхая огонь мне в лёгкие, выжигая дотла.
Тихо пискнув от неожиданности, я дёргаюсь из жёстких рук, впиваюсь пальцами в плечи, отталкивая что есть мочи. Да только куда там. Легче скалу с места сдвинуть.
В рот безжалостным захватчиком врывается чужой язык. Вылизывает и завладевает. Сэтору, рыча, целует меня так, будто сожрать готов. Рука с горла смещается
Я настолько ошарашена происходящим, настолько испугана и сбита с толку, что просто теряюсь. Безвольной глупой куклой повисая в мужских руках. Голова кружится и сознание мутится. Это не со мной. Не со мной…
Кажется, что меня выпивают до дна. Иссушают своим безумием. Чтобы завладеть и сломать.
Каждое его прикосновение, как клеймо, выжигающее душу.
Наверное, я должна сдаться. Никто не бежит спасать императрицу. Меня отдали на откуп тому, кого действительно хотят видеть у власти, пока нет императоров. Я должна покориться, как мне приказали, надеясь, что насильник не будет слишком жесток.
Но я не могу. Не могу…
Мыча и извиваясь, снова бью его по плечам. Царапаю, ломая ногти. И, почти теряя сознание от страха, кусаю, в ответ на голодную, грубую ласку мужских губ. Снова плача, готовлюсь отбиваться до последнего… не в силах уступить.
И даже не замечаю, когда мой истязатель останавливается и замирает. Твёрдые жестокие губы отрываются от истерзанных моих. Чтобы через миг трепетным касанием собрать со щеки солёные слёзы, текущие ручьём.
– Лина, - хрипит раненным зверем, сжимая меня ещё крепче. — Лина. Не плачь. Ты отравила мою душу. Не вытравить уже.
– Отпустите меня. Пожалуйста, - всхлипываю. — Пожалуйста… я не могу… быть вашей. Не хочу вас. Я мужей люблю. Вы говорили, что не причините вреда, но насилуете теперь… всё ложь… всё ложь…
Рыдания раздирают грудь, меня колотит. Пальцы, впивающиеся в мужское тело, уже свело от напряжения. В глазах темнеет.
– Глупая. Ты не понимаешь, что говоришь, - встряхивают меня. — Никогда не смей сомневаться в моих словах.
– Вы сами заставляете, - цежу сквозь зубы. Чувствуя, что они вот-вот начнут выбивать чечётку от нервного озноба. — Вы сами заставляете меня не доверять вам.
– Ты поймёшь, что ошибаешься, - лишённым не только эмоций, но и жизни, голосом произносит жрец.
– Со временем. Обязательно поймёшь. А сейчас… хорошо, я уйду. Не бойся. То что сейчас произошло, больше не повторится.
И Сэтору действительно отпускает меня. Отшатнувшись, я поспешно отхожу от него, прячась за высоким дайратом. Отворачиваюсь, не в силах смотреть в лицо тому, кого ещё недавно благодарила за помощь и поддержку. Обхватив зябко плечи, часто дышу, пытаясь не разреветься снова.
– На ужин я не останусь, моя императрица, чтобы не смущать вас своим присутствием, - переходит жрец на формальный тон. Будто воздвигая между нами стену. К моему облегчению.
– Завтра свяжусь с вами и сообщу, когда будет следующий урок. Даже не вздумайте погружаться в транс самостоятельно. Сейчас настоятельно рекомендую согреться в ванне и отдохнуть. Если буду нужен, вы знаете, как со мной связаться.