Моя вторая жизнь

Шеллина Олеся

— Среди магов поэтов мало, вот и приходится искать альтернативные средства получения эстетического удовольствия, — процедил Драко. – Гермиона, — он сильно понизил голос, практически прошептал, — я устал, я больше так не могу.

Повернувшись, он направился к двери, ведущий в кабинет мистера Брауна.

— Мистер Браун, — заглянув в кабинет, начал говорить Драко. Гермиона задохнулась от возмущения, и вскочила, чтобы оттащить мужа от двери, которую она охраняла. А Драко тем временем продолжал. – Я украду у вас Асторию на остаток дня? Спасибо

вам, мистер Браун.

Малфой закрыл дверь, развернулся и перехватил подошедшую к нему Гермиону.

— Что ты себе позволяешь? – вскинулась секретарша мистера Брауна.

— Я только что выпросил для тебя отгул, пошли, — и Драко потащил ее из приемной в Атриум, где через камин чета Малфоев переместилась домой.

Как только Гермиона вышла из камина в гостиной, она, скрестив руки на груди и нахмурившись, начала спрашивать, какого собственно… Но Драко перебил ее.

— Молчи, — он подошел поближе и приложил палец к ее губам. – Я больше так не могу.

Потом он охватил ее голову руками и поцеловал.

Гермиона от неожиданности попыталась вырваться, но Малфой просто не дал ей такой возможности.

Он не был нежным, его губы снова и снова плотно прижимались к ее, заставляя уступить, заставляя раскрыться.

В какой-то момент в голове Гермионы мелькнуло: «Да какого черта? Ты же его давно хотела», — и она перестала сопротивляться, ответив на его поцелуй.

Поведение Драко моментально изменилось. Вместо агрессивной настойчивости начала проявляться нежность.

Он оставил в покое ее губы и принялся ласкать шею, постепенно спускаясь все ниже. Одновременно он раздевал ее, но Гермиона практически не чувствовала этого. Она смотрела как будто со стороны, как он опустил голову к ее обнаженной груди, и негромко вскрикнула, когда он кончиком языка дотронулся до соска. Грудь в последнее время благодаря беременности стала невероятно чувствительной, и любые прикосновения ощущались чрезвычайно остро, на грани боли.

Полностью освободив жену от одежды, Драко прислонился щекой к ее животу. Ребенок, словно почувствовав отца, толкнулся. Малфой закрыл глаза, и принялся выцеловывать на животе какой-то узор.

Гермиона почувствовала, что еще немного, и она просто упадет. Вцепившись в его плечи руками, она закрыла глаза и откинула голову назад.

Как она оказалась на полу, прямо на пушистом ковре, Гермиона уже не помнила. Драко лег рядом и мягко руками повернул ее на бок, а сам прижался грудью к ее спине. Только почувствовав его обнаженную кожу своей, Гермиона поняла, что он когда-то успел раздеться.

Все это время они молчали. Не было ни страстных стонов, ни ничего не значащей болтовни. Только в тот момент, когда Гермиона достигла оргазма, она позволила себе еще раз негромко вскрикнуть и откинуть голову на плечо мужа.

Приходила она в себя медленно. Из всех ощущений, что достались ей, Гермиона наиболее остро ощущала, как вначале сердце Драко билось с сумасшедшей скоростью, а затем медленно возвращалось к своему

обычному ритму.

Сколько они лежали на ковре никто из них не смог бы ответить даже под угрозой Круциатуса. Наконец Гермиона вздохнула и повернулась на другой бок, лицом к мужу.

Драко внимательно и очень серьезно смотрел на нее.

— Меня интересует только два вопроса: первый, с кем ты только что занимался любовью? – Гермиона протянула руку и дотронулась до его щеки.

— С тобой, — просто ответил он. – С Гермионой. А второй вопрос?

— Что теперь будет?

— Теперь все будет по-другому. Нам, в особенности тебе, придется привыкать к мысли, что мы все-таки женаты. Более того, я не собираюсь больше спать отдельно от тебя, и к этому ты тоже должна привыкать, — Драко говорил серьезно и бескомпромиссно.

— А если я не захочу?

— Значит, я приложу все свои усилия, чтобы ты захотела. Гермиона…

Что он хотел сказать, Гермиона не услышала, потому что камин вспыхнул зеленым и в гостиную вошли Гарри Поттер и Джинни.

— Ох, — национальный герой покраснел и быстро отвернулся.

Джинни же наоборот принялась бесцеремонно разглядывать обнаженную парочку.

Теперь пришла очередь краснеть Малфою. Быстро призвав плед, он укутал жену и кое-как прикрылся сам.

— Уизли, может, ты отвернешься? – прорычал Драко.

— Зачем? – пожала плечами Джинни. Глаза ее смеялись. – Тебе нечего стыдиться, поздравляю, Малфой. Зато теперь я могу всем говорить, что видела тебя голым, — она рассмеялась. – Поверь, эта деталь волновала многих учениц Хогвартса, которые учились в одно с тобой время. Так же как и подобные вопросы возникали у этих учениц по поводу Гарри. Так что я в двойном выигрыше.

— Уизли, совесть имей! – Драко попытался вскочить, но это было сделать проблематично, из-за риска снова предстать перед рыжей бестией, в чем мать родила.

— Среди бела дня на коврике! Гарри, учись. Я скоро потребую то же самое от тебя, — Джинни откровенно наслаждалась ситуацией.

— Джинни, а зачем вы пришли? – наконец Гермиона справилась с волнением и задала самый главный вопрос.

— Я понял, что с тобой что-то не так, и заставил Джинни во всем признаться, — пробормотал красный до кончиков ушей Гарри, внимательно разглядывая предметы, стоящие на каминной полке.

— И как ты на это отреагировал? – осторожно спросила Гермиона.

— Я рад, что ты жива, Гермиона, - Гарри продолжал разглядывать камин. – Да, вот, — он достал какую-то книгу и осторожно положил ее на полку. – Незадолго до «несчастного случая» Астория просила ее у меня почитать. Она знала, что у Блэков есть один экземпляр, а в библиотеке министерства почему-то брать не захотела. Теперь понятно почему. Джинни, пойдем, давай дадим людям привести себя в порядок. – И он, с несвойственной ему раньше настойчивостью, утащил жену в камин. При этом он старательно отводил взгляд от хоть и прикрытых пледом, но все еще обнаженных Малфоев.