Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин
Шрифт:
Староста просияла:
— БЫСТРО ВСЕ ЗА РАБОТУ! У нас десять минут, чтобы превратить нашего архитектора в Призрака Оперы!
Меня потащили к гримёрному столику.
Прекрасно. Похоже, судьба решила, что одной звезды мне мало. Теперь придётся ещё и главную роль играть. Интересно, можно ли подать в суд на карму за издевательства над скромным отаку?
Толпа энтузиастов кружила вокруг моей тушки с кисточками, париками и какими-то подозрительными баночками. Какая жесть.
— Так, первым делом грим! — скомандовала костюмерша, вооружившись
— Эй! — я сделал вид, что обиделся. — Между прочим, моя «естественная выразительность» — результат многолетней практики отпугивания навязчивых людей!
— И как, помогает? — хихикнула одна из гримёрш.
— До сегодняшнего дня работало безотказно, — вздохнул я. — Теперь вот явный сбой в системе.
Харука нервно теребила край своего костюма:
— Ямагути-кун, ты точно справишься? Может, стоит отменить…
— Эй, — я постарался улыбнуться максимально уверенно, хотя внутри всё тряслось как желе. — Я же креативный консультант! Справлюсь как-нибудь. Что может быть сложного в том, чтобы изобразить одинокого гения, безответно влюблённого в недостижимую красавицу?
И тут же мысленно дал себе подзатыльник. Серьёзно, Казума? СЕРЬЁЗНО?
— Кстати о костюме, — вмешалась костюмерша. — Придётся снять этот твой берет.
— НЕТ! — я вцепился в головной убор как утопающий в спасательный круг. — Только не берет! Он придаёт мне силу и уверенность! Как в той серии «Ванпанчмена», где он надел парик…
— Ямагути, — Азуми закатила глаза. — Ты не можешь играть Призрака Оперы в берете.
— Почему это? — я надулся. — Может, это будет моя авторская интерпретация! Призрак-хипстер!
Где-то за спиной прыснула Мияко, а Харука издала какой-то странный звук — то ли смешок, то ли всхлип.
Восхитительно. Теперь я ещё и развлекаю публику до начала спектакля. Прямо как тот клоун перед казнью…
Глава 20
Интерлюдия
За пять минут до начала спектакля Казума стоял за кулисами, не моргая. Очевидно — нервничал. Он не врал, когда говорил, что ненавидит публичные выступления.
В зеркале отражался уже не школьный задрот-архитектор, а Призрак Оперы — загадочный, элегантный и… всё ещё в глупом берете.
«Не могу поверить, что они реально разрешили мне оставить его, — думал он, разглядывая своё отражение. — Скорее после моей ворчливой лекции о важности личной интерпретации образа, просто хотели заставить меня замолчать…»
Мияко сидела в первом ряду, чувствуя, как колотится сердце. Казума за кулисами был таким другим. Излучал новую энергию. Она теребила прядь розовых волос: «Он понимает сам, насколько изменился? Или пока ещё нет…»
Её губы тронула лёгкая улыбка, когда она заметила, как он украдкой поправляет маску, думая, что его никто не видит. «Мой милый, нелепый хикки. Даже играя загадочного гения, ты остаёшься собой. И именно поэтому…»
Она не закончила мысль, потому что в этот
Харука, стоя за кулисами в костюме Кристины, чувствовала себя странно потерянной. Кенджи что-то говорил рядом, видимо пытаясь не забыть реплики, но все слова пролетали мимо сознания. Её взгляд был прикован к тёмной фигуре на другом конце сцены. Казума — нет, теперь уже Призрак — стоял неподвижно, как статуя. В полумраке его силуэт казался почти нереальным.
«Почему? — билась в голове мысль. — Почему, когда я должна играть влюблённую в Рауля, моё сердце так странно реагирует на другого? На того, кто всегда был где-то в тени…»
Она вспомнила его слова во время репетиции: «Что может быть сложного в том, чтобы изобразить безответно влюблённого?»
И что-то внутри болезненно сжалось.
В учительском ряду Рин сидела, выпрямив спину, как струна. На коленях лежал режиссёрский блокнот, но она даже не открыла его. Взгляд был прикован к тёмной фигуре, появившейся в глубине сцены.
«Это просто спектакль, — напоминала она себе. — Просто школьная постановка…»
Но когда раздался его голос — глубокий, бархатный, наполненный пронзительной тоской — что-то внутри дрогнуло.
— Твой ангел музыки здесь…
И в этих словах было столько невысказанной боли, что у неё перехватило дыхание. Потому что знала — это не актёрская игра. Это настоящее.
«Вот же, чёртов задрот! — думала Азуми, наблюдая за происходящим со своего места в осветительной будке. — Кто бы мог подумать, что он так сможет?»
Её пальцы автоматически управляли светом, пока мозг лихорадочно анализировал ситуацию. Харука, явно потерянная в своих чувствах. Мияко в первом ряду, не сводящая глаз со сцены. Рин-сенсей, забывшая про свои режиссёрские заметки.
«Казума-Казума, — Азуми покачала головой. — Ты даже не понимаешь, какую бурю поднял. И как много сердец сейчас бьются не в такт из-за тебя…»
Призрак двигался по сцене с неожиданной грацией. Каждый жест, каждое движение было наполнено необъяснимой мрачной элегантностью. Даже берет поверх маски каким-то необъяснимым образом добавлял образу особый шарм.
— Кристина… — его голос эхом разносился по залу. — Я учил тебя петь… Я дарил тебе музыку… А ты предала меня!
Харука в роли Кристины отшатнулась, и это движение выглядело пугающе естественным. Возможно, потому что в этот момент она действительно была напугана — но не Призраком, а собственными чувствами, которые накатывали волной.
Кенджи-Рауль выступил вперёд, заслоняя её собой:
— Оставь её, чудовище!
— Чудовище? — в голосе Казумы зазвенела такая горечь, что у многих в зале перехватило дыхание. — Чудовищен не я. Чудовищен весь этот мир.
Импровизация — этих слов не было в сценарии. Но они прозвучали так искренне, что никто даже не заметил отклонения от текста.
Сидя в середине зала, Юкино не могла поверить своим глазам. Вечно бурчащий отаку, двигался по сцене с грацией настоящего Призрака.