Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин
Шрифт:
Она достала зеркальце, поправляя макияж. Теперь каждый день будет новым испытанием. Она будет рядом — такая яркая, живая, настоящая. Будет мелькать перед глазами, заставлять его думать о себе, чувствовать. Как опытный садовник, будет терпеливо направлять рост его сердца, пока оно не окрепнет достаточно, чтобы снова любить.
И когда в его глазах появится хотя бы искра настоящего чувства, Мияко будет готова. Вся её нежность, всё тепло, вся любовь — они будут ждать его.
«Я стану его личным солнцем, его
Мияко выпрямилась, расправляя плечи. А если не получится? Если его сердце так и останется закрытым, запечатанным, мёртвым?
«Тогда, — она посмотрела на закатное солнце, — ему уже ничем не помочь. Но я должна попытаться. Потому что в его глазах, даже когда он смеётся, прячется такая тоска… Я больше не могу смотреть, как он медленно умирает изнутри.»
Она решительно зашагала домой. План был составлен, первый ход сделан. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что её маленькая жестокость сегодня станет началом нового настоящего.
— Жди меня, Казума, — прошептала она. — Я не отступлю. Даже если придётся разбить твоё сердце ещё раз, чтобы оно наконец начало заживать правильно.
Когда я ввалился домой, Юкино сидела в гостиной с книгой. Увидев моё лицо, она удивлённо приподняла бровь:
— Что с тобой? Выглядишь как раздавленная букашка.
Я молча махнул рукой и поплёлся к себе. Дверь за спиной закрылась, и я рухнул на кровать лицом вниз, как подкошенное дерево.
— Пипец, — сообщил я подушке.
За окном стемнело. Где-то вдалеке играла музыка, лаяли собаки, жила своей обычной жизнью вечерняя улица. А я всё лежал, пытаясь понять, что только что произошло.
Прошёл час. Может, два.
— Пипец, — снова констатировал я, не меняя позы.
Наконец перевернулся на спину, глядя в потолок невидящим взглядом.
— Она не притворялась, — пробормотал я в пустоту комнаты. — Я видел это в её глазах. Когда она смеялась, когда дразнила меня, когда убегала… Всё было настоящим.
Тогда почему? Действительно решила отомстить? За тот вечер, когда я ушёл, оставив её одну? За то, что не разглядел в ней что-то большее, чем просто способ забыться?
— Ладно, — я сел на кровати. — Месть засчитана. Туше, Мияко. Ты победила.
Разблокировал телефон, нашёл нужный номер.
— Добрый вечер, — мой голос звучал неожиданно спокойно. — Хотел отменить бронь на субботу. Столик на двоих, на имя Ямагути Казума и Исикава Мияко.
— Вы уверены, господин? — в голосе администратора слышалось искреннее сожаление. — У нас редко бывают свободные места, и в эту субботу…
— Да, — перебил я. — Извините за беспокойство.
Отключился и уставился на погасший экран. В тёмном стекле отражалось моё лицо — растерянное, даже потерянное, но почему-то живое.
— Спасибо, Мияко, — искренне
Глава 18
— Двести девяносто восемь… Двести девяносто девять… Триста! — пот капал на пол, но я продолжал отжиматься, будто от этого зависела судьба мира.
С каждым движением в голове крутилась одна и та же мысль: женщины! Они все одинаковые! Стоит им добраться до твоего сердца, как они начинают играть с ним, как кошки с бедной мышкой!
Сначала Рин со своей двусмысленной биологией. Потом Харука с этими «падающими колоннами». А теперь ещё и Мияко со своей «местью»! Да они сговорились, что ли?!
— Триста пятьдесят один… Триста пятьдесят два…
К чёрту всё! Больше никакой романтики! Никаких «давай начнём с кофе»! И бла-бла-бла! Никаких многозначительных взглядов и случайных прикосновений!
— Я! НЕНАВИЖУ! РОМАНТИКУ! — проорал я, отжимаясь, как какой-нибудь герой сёнэна перед финальной битвой.
— ЗАТКНИСЬ, ПРИДУРОК! — раздался сонный вопль Юкино через стену. — ШЕСТЬ УТРА! СКОТИНА БЕССОВЕСТНАЯ!
— Прости, что потревожил твой ледяной сон, Снежная Королева, — пробормотал я, вытирая пот. — Наверное, ей снился завтрак замороженными сердцами бедных сводных братишек.
Натянув спортивный костюм, я выскочил на улицу. Так, в парк нельзя — там может быть ОНА, в своих чёртовых лосинах и с не менее чёртовой загадочной маской. Значит, побегу в противоположную сторону!
Минут через сорок я вернулся домой, пропотевший и почти успокоившийся. Почти.
Юкино уже сидела на кухне, сонно помешивая утренний чай:
— С каждым днём ты всё больше сходишь с ума, — констатировала она, наблюдая, как я наливаю себе воду. — Может, тебе к психологу сходить?
— Странный не я, — я философски пожал плечами. — Странный весь этот мир.
Юкино поперхнулась чаем:
— Серьёзно? Ты сейчас процитировал «Токийского Гуля»? В семь утра?!
— А что? — я невинно похлопал глазами. — Самое время для глубоких философских размышлений. Особенно после того, как пробежал десять километров, спасаясь от призраков прошлого и настоящего.
— Боже, — она закатила глаза так сильно, что, увидела потолок. — За что мне всё это? Может, в прошлой жизни я была серийным убийцей, и теперь отрабатываю карму, живя с сумасшедшим отаку?
— Эй! Между прочим, я теперь социально адаптированный сумасшедший отаку! У меня даже стрижка есть!
…
Пока я принимал душ, в голове крутился план действий на день:
— Первое. Игнорировать всех особ женского пола! Второе. Сосредоточиться на декорациях! НЕ ДУМАТЬ о розововолосых феях и их коварных планах мести!