Моя жизнь на тарелке

Найт Индия

Все остальные родители — имеются в виду нормальные родители, которых не увидишь с утра на школьном дворе в пижаме и с пятнами варенья на штанинах — способны общаться с мисс Фи на равных, по-взрослому; я же в ее присутствии (пусть и на другом конце провода) превращаюсь в девчонку. От самого ее вида или звука ее голоса у меня начинается знакомый со школьных времен зуд в затылке. Я едва сдерживаю желание выпалить что-нибудь откровенно идиотское: «Ой, простите, простите, больше не буду, честное слово», и ускакать припрыжку

с воплем: «Дура очкастая!». От последнего я, впрочем, даже в школе как-то воздерживалась.

Откровенно говоря, это не единственное и не самое худшее из воздействий мисс Фи. Куда опаснее, что она порождает во мне порывы признаться в чем-нибудь позорном и полюбоваться реакцией чопорной старой девы. («О боже, какое дерьмо это похмелье, мисс Фитцджеральд. Ну и надралась же я вчера».) Подозреваю, что мисс Фи меня не любит, да и за что ей, собственно, любить мамашу с вечно пылающими ушами, которая несет околесицу и прячет глаза, будто контрабандист с полной пазухой презервативов, набитых кокаином.

— Миссис Хатт.

— Добрый день, мисс Фитцджеральд, я как раз из косметического кабинета.

— Да, — сухо подтверждает директриса, словно ей открылся дар предвидения. — Вот что, миссис Хатт…

— Да, я вас слушаю, мисс Фитцджеральд. Надеюсь, все в порядке? Как Чарли? Вы уж извините, язык у него…

— Я как раз звоню по поводу Чарли. — Мисс Фи явно тянет время.

— Но он у нас не ругается, нет. Просто язык немного… расхлябанный.

— Речь не о языке вашего сына, миссис Хатт. Речь о его голове.

Поскольку общение с мисс Фи превращает меня в слабоумную, то и мыслить разумно я не в состоянии.

— Боже! Он… жив? Уже еду.

— Ваш сын в полном порядке, миссис Хатт. Если не считать того, что у него вши.

— Вши?

— Именно. Паразиты. Вам, полагаю, известно, что в наше время при школах не держат специальных медицинских работников, занимающихся этой проблемой, так что придется вам справляться самостоятельно. Учительница Чарли сообщила мне, что педикулез у ребенка уже несколько недель.

— Но я ведь только-только израсходовала на нас целый флакон этого дерь… лекарства от педикулеза.

— Очевидно, безрезультатно. Учительница уведомляла вас записками, посчитав этот способ более удобным для вас, нежели разговор в присутствии других родителей.

— Я их не получала. Записок не получала.

— Она так и поняла. Вынуждена напомнить вам, миссис Хатт, что родителям вменяется в обязанность еженедельно проверять классную папку своего ребенка, где учитель по мере необходимости оставляет уведомления о процессе учебы и о проблемах, если таковые имеются. У Чарли, как я поняла со слов его учительницы, полная папка не просмотренных вами классных работ. Там же, разумеется, оказались и ее непрочитанные записки.

— О-о-о… Простите, мисс Фитцджеральд. Видите ли, я всегда

считала, что еще не сделанная домашняя работа важнее уже сделанной классной, — неожиданно для самой себя выдаю я с нажимом. Мисс Фи безмолвствует. — Что ж… — Боже, как же голова чешется. — По крайней мере, он жив и здоров… относительно. Сейчас же пойду в аптеку за шампунем от вшей.

— Будьте любезны, миссис Хатт. Не забудьте и об остальных членах семьи. Всего хорошего.

* * *

Голова зудит невыносимо, но я тешусь надеждой, что это всего лишь психопатическая реакция. Черт. Кошмарная мать. Бессердечная мать. Преступная. Неделями не замечает, что несчастное дитя завшивело, а когда замечает, толку от нее все равно никакого. Хватаюсь за надежное средство от стресса, затягиваюсь (скверные мамаши схожи со скверными парнями из американских боевиков — и те и другие высаживают прорву сигарет). Жалкая мать. Ничтожество. Чудовище. Лак для ногтей ее занимает. Косметические кабинеты посещает. На приемы намыливается. А у родных детей тем временем… Интересно, а что будет, если педикулез не лечить? Неужели вши проникнут внутрь? Неужели серые клетки падут жертвой серых паразитов?

Звонок Тамсин врывается в мой внутренний монолог, когда я почти принимаю решение пожертвовать приемом ради здоровья детей.

— Тамсин, я вшивая мать. Буквально. Ха, ха. Классная шутка, хотя в данный момент мне должно быть не до шуток. Тамсин, у моих мальчишек вши.

— О, ради всего святого, Клара. У всех детей бывают вши. Причем постоянно, сколько их ни выводи, уж поверь учителю. Ты не виновата. И никто не виноват.

— Но у них они уже несколько недель. Он ведь жаловался, что голова чешется. Я вылила на него полбутылки какой-то гадости и успокоилась.

— Ну теперь ты в курсе. Масло чайного дерева — убойная штука. Собственно, я звоню по поводу вечеринки…

— Пошли! Заскочишь ко мне, поможешь собраться. Отвлечешься… Тебе ведь нужно отвлечься, Тэм?

— Хочешь спросить, не вою ли я целыми днями в подушку? Чего нет, того нет. Но от вечеринки не откажусь.

— Как настроение? Счастлива, что приняла решение окончательно и бесповоротно?

— Да. Кажется. Страшно, правда. И как-то… нереально. Вроде я та же, а во мне уже ребенок растет.

— Ага, звучит как фраза из «Чужого».

— Эмбрионы — те же паразиты, Клара.

— Только без лекций по биологии, Тэм. Они не паразиты, а хорошенькие крохотные детеныши. На работе уже знают?

— Пока нет. Сначала мне нужно решить, как быть с деньгами и прочим. Надеюсь, хоть четверть ставки дадут. — Тамсин вздыхает. — Ладно, это дело будущего. Спасибо за приглашение, принимаю. Твоему Сэму Данфи, между прочим, все газеты дифирамбы поют. Шикарный парень, судя по всему.