Моя жизнь
Шрифт:
III. БЫЛА ЛИ ЭТО УГРОЗА?
Из Пуны я отправился в Раджкот, а оттуда в Порбандар. Там я должен был
повидаться с вдовой брата и своими родственниками.
Во время сатьяграхи в Южной Африке я изменил свой костюм, чтобы не слишком
отличаться от индийских законтрактованных рабочих. В Англии - у себя дома, в
своих четырех стенах - носил такую же одежду. В Бомбей я приехал в
катхиаварском костюме, состоявшем из рубашки, дхоти, плаща и белого шарфа -
все
ехать третьим классом и, полагая, что шарф и плащ излишни для такой поездки, снял их и купил кашмирскую шапку за восемь - десять ана. В таком виде я
вполне мог сойти за бедняка.
В Индии в то время свирепствовала чума, поэтому все пассажиры подвергались
медицинскому осмотру в Вирамгаме или Вадхване, точно не помню. У меня был
легкий озноб, и инспектор, обнаружив, что температура у меня повышена, записал мою фамилию и велел явиться к чиновнику медицинской службы.
Кто-то сообщил, что я проезжаю через Вадхван, ибо на вокзале меня встречал
портной Мотилал, крупный местный общественный деятель. Он рассказал мне о
вирамгамской таможне и о неприятностях, которые бывают в связи с этой
таможней у пассажиров. Я не был расположен к беседе, так как меня знобило, и
только спросил:
– Готовы ли вы сесть в тюрьму?
Я думал, что Мотилал принадлежит к числу тех пылких юнцов, которые имеют
привычку отвечать, не подумав. Однако он ответил мне твердо и обдуманно:
– Да, все мы пойдем в тюрьму, если вы нас поведете. Как катхиварцы, мы в
первую очередь имеем право на ваше внимание. Мы, разумеется, не собираемся
вас задерживать, но обещайте побывать здесь на обратном пути. Вас очень
обрадует деятельность и настроение нашей молодежи. Знайте, что мы
откликнемся на первый же ваш призыв.
Мотилал просто пленил меня. Его товарищ, расхваливая его, сказал:
– Наш друг - всего лишь портной. Но он такой мастер своего дела, что, хотя
трудится только по часу в день, легко зарабатывает пятнадцать рупий в месяц
(больше ему и не надо). Остальное время он отдает общественной работе, и
руководит нами несмотря на то, что мы образованнее его.
Впоследствии, ближе познакомившись с Мотилалом, я понял, что в похвалах
этих не было преувеличения. Он проводил ежемесячно по нескольку дней в
только что созданном тогда ашраме, учил детей портняжному мастерству и сам
шил кое-что для ашрама. Мне он подробно рассказывал о Вирамгаме и
неприятностях, которые причинялись там пассажирам. Он совершенно нетерпимо
относился к этому. Он умер в расцвете сил после непродолжительной
Для общественной жизни Вадхвана это была большая потеря.
Приехав в Раджкот, я на следующий же день отправился к чиновнику
медицинской службы. Врач меня знал и почувствовал себя весьма неловко. Он
рассердился на инспектора, но совершенно напрасно, ибо тот лишь выполнял
свой долг. Инспектор не знал меня, да если бы и знал, он не смог бы
поступить иначе. Врач не стал посылать меня снова к инспектору, а настоял на
том, чтобы инспектор пришел ко мне.
Санитарный осмотр пассажиров третьего класса в подобных случаях просто
необходим. Даже люди, занимающие высокое положение в обществе, если они едут
третьим классом, должны добровольно подчиняться всем правилам, которые
обязательны для бедняков. Чиновники должны быть беспристрастными. По моим
наблюдениям, чиновники относятся к пассажирам третьего класса не как к
равным себе, а как к стаду баранов. Говорят с ними пренебрежительно и не
удостаивают их ни ответом, ни объяснениями; пассажиры третьего класса должны
беспрекословно подчиняться чиновнику, словно они его слуги. Чиновник может
безнаказанно оскорбить и даже ударить пассажира, а билет продаст ему только
после того, как причинит массу неприятностей, включая даже опоздание на
поезд. Все это я видел собственными глазами. И такое положение не изменится
до тех пор, пока богатые и образованные не откажутся от привилегий, недоступных для бедняков, и не станут ездить в третьем классе, чтобы повести
борьбу с грубостью и несправедливостью, вместо того, чтобы рассматривать всё
это как обычное явление.
Повсюду в Катхиаваре я слышал жалобы на притеснения в вирамгамской таможне
и потому решил немедленно воспользоваться предложением лорда Уиллингдона. Я
собрал и прочитал все материалы по этому вопросу и, убедившись в полной
обоснованности всех жалоб, вступил в переписку с бомбейским правительством.
Я побывал у личного секретаря лорда Уиллингдона, а также нанес визит его
превосходительству. Лорд Уиллингдон выразил свое сочувствие, но переложил
всю вину на власти в Дели.
– Будь это в наших руках, мы давно бы сняли этот кордон. Вы должны
обратиться по этому вопросу к индийскому правительству, - сказал секретарь.
Я написал письмо индийскому правительству, но не получил никакого ответа, кроме уведомления о получении. Только позднее, когда мне представился случай
встретиться с лордом Челмсфордом, удалось добиться положительного решения по