Моя жизнь
Шрифт:
располагать кого-либо к себе лестью или ценой унижения собственного
достоинства. Работа в Южной Африке убедила меня в том, что именно в вопросе
индусско-мусульманского единства моя ахимса подвергнется самому серьезному
испытанию и что в то же время вопрос этот представляет широкое поле для моих
исканий в области ахимсы. Я и сейчас убежден в этом. Всю жизнь я ощущал, что
бог подвергает меня испытаниям.
Вернувшись с такими убеждениями из Южной Африки,
братьями Али. Но они попали в тюрьму еще до того, как у нас установились
тесные дружеские отношения. Маулана Мухаммед Али, как только получил
разрешение от своих тюремщиков, стал писать мне длинные письма из Бетула и
Чхиндвары. Я обращался за разрешением навестить братьев Али, но безуспешно.
После ареста братьев Али мои мусульманские друзья пригласили меня на
сессию Мусульманской лиги в Калькутте. Меня попросили выступить, и я сказал
несколько слов о том, что мусульмане должны приложить все усилия, чтобы
освободить братьев Али. Некоторое время спустя те же друзья повезли меня в
мусульманский колледж в Алигархе, где я призывал молодежь стать "факирами" в
деле служения родине.
Затем я вступил в переписку с правительством по поводу освобождения
братьев Али. В этой связи я изучил их взгляды и деятельность в вопросе о
халифате и имел несколько бесед с друзьями-мусульманами. Я знал, что
истинным другом мусульман я стану только в том случае, если смогу оказать им
посильную помощь в деле освобождения братьев Али и в справедливом решении
вопроса о халифате. Я не мог судить о справедливости этого дела, но в
требованиях мусульман не было ничего безнравственного. В религиозных
воззрениях мы расходились. Каждому кажется, что его религия - высшая. Если
бы все придерживались одинаковых религиозных убеждений, в мире существовала
бы только одна религия. Со временем я убедился, что мусульманские требования
в вопросе о халифате не грешат против нравственных устоев. Даже британский
премьер-министр признает их справедливыми. Поэтому я счел своим долгом
сделать все от меня зависящее, чтобы добиться выполнения обещания
премьер-министра. Обещание это было дано в столь ясных выражениях, что
изучением требований мусульман я занялся лишь для успокоения совести.
Друзья часто критиковали меня за мое отношение к вопросу о халифате. Но
несмотря на это я считаю, что мне нет надобности ни пересматривать свою
позицию, ни сожалеть о сотрудничестве с мусульманами. Если возникнет снова
подобная ситуация, я буду действовать так же.
Отправляясь в Дели, я твердо решил переговорить с вице-королем о
мусульманах.
принял позднее.
В Дели возникло новое затруднение для моего участия в конференции.
Динабандху Эндрюс поднял вопрос о моральной стороне моего участия в военной
конференции. Он рассказал мне о разноречивых сообщениях, появившихся в
английской прессе относительно тайных договоров между Англией и Италией.
Можно ли мне участвовать в конференции, если Англия заключает тайные
договоры с другой европейской державой?
– спрашивал мистер Эндрюс. Я ничего
не знал об этом, но слов Динабандху Эндрюса было вполне достаточно. Я
обратился к лорду Челмсфорду с письмом, в котором разъяснял причину своих
колебаний относительно участия в конференции. Вице-король пригласил меня, чтобы обсудить этот вопрос. Я долго беседовал с ним и его личным секретарем
м-ром Маффи. В конце концов я согласился принять участие в конференции.
Вице-король выдвинул следующий довод:
– Вы, я полагаю, не думаете, что вице-король Индии в курсе всего, что
предпринимает британский кабинет министров? Я не думаю, да и никто не
думает, что британское правительство непогрешимо. Но если вы согласны с тем, что империя в целом является поборницей добра и что Индия в общем выиграла
от связи с Англией, то не считаете ли вы, что обязанностью каждого
индийского гражданина является оказание помощи империи в трудный час? Я сам
читал в английских газетах о тайных договорах. Смею вас уверить, что знаю не
более того, что сообщалось в газетах. Вы же, конечно, имеете представление
об "утках", которых так много появляется в печати. Неужели, лишь основываясь
на газетной заметке, вы откажетесь помочь империи в такой критический
момент? По окончании войны можете предъявить какие угодно моральные
требования и бросить нам любой вызов, но, пожалуйста, после войны, а не
теперь.
Аргумент этот не был новым. Мне же он показался новым благодаря форме и
обстоятельствам, при которых был изложен, и я согласился принять участие в
конференции. Что касается требований мусульман, то о них я решил написать
вице-королю.
XXVII. ВЕРБОВОЧНАЯ КАМПАНИЯ
Итак, я принял участие в конференции. Вице-король считал весьма важным, чтобы я высказался в поддержку резолюции о вербовке. Я попросил разрешения
говорить на хинди-хиндустани. Вице-король согласился, но предложил, чтобы я
говорил также и по-английски. Но я не собирался произносить речь. Я произнес