Моя жизнь
Шрифт:
за мной. Мой желудок действовал, должно быть, по тридцать-сорок раз в сутки.
Я не принимал никакой пищи, а вначале не пил даже фруктового сока. Аппетит
совершенно пропал. Я всегда считал, что у меня железное здоровье, но теперь
почувствовал, что тело мое стало рыхлой глыбой. Организм утратил всякую
способность к сопротивлению. Пришел д-р Кануга и попросил меня принять
лекарство - я отказался. Тогда он предложил сделать мне подкожную инъекцию, но и от этого я отказался.
было просто смехотворным. Я считал, что препарат для введения под кожу - это
какая-то сыворотка. Позднее я узнал, что доктор хотел ввести мне
растительный состав, но я обнаружил это слишком поздно. Дизентерия
совершенно вымотала меня. Начались лихорадка и бред. Друзья нервничали все
больше, вызывая новых и новых врачей. Но что могли сделать врачи с
пациентом, который не желал выполнять их предписания?
В Надиад приехал шет Амбалал со своей доброй женой. Посоветовавшись с
моими товарищами по работе, он с величайшими предосторожностями доставил
меня в свое мирзапурское бунгало в Ахмадабаде. Вряд ли когда-нибудь на
чью-либо долю выпадало столько любви и бескорыстного внимания, сколько
уделили мне друзья во время этой болезни. Но лихорадка продолжалась, и я
слабел с каждым днем. Я чувствовал, что болезнь будет продолжительной и
возможен роковой исход. Несмотря на любовь и внимание, которыми я был
окружен в доме Амбалала, я начал нервничать и потребовал, чтобы меня
перевезли в ашрам. Амбалал вынужден был подчиниться моим настояниям.
В то время как я, терзаемый болью, метался в постели в ашраме, адвокат
Валлабхаи принес мне весть о том, что Германия побеждена окончательно и, по
сообщению комиссара, надобность в дальнейшей вербовке рекрутов миновала.
Больше беспокоиться о наборе не было нужды, что явилось для меня громадным
облегчением.
Я попробовал водолечение, от которого мне стало немного легче. Однако
восстановить силы было очень трудно. Врачи наперебой давали разные советы, но я не мог заставить себя принять ни один из них. Двое-трое рекомендовали
мясной бульон как замену молока, которое я поклялся не пить, подкрепляя свой
совет цитатами из "Аюрведы". Еще один врач настойчиво рекомендовал яйца. Но
на все я отвечал - нет.
Для меня вопрос о питании решался не на основе авторитета шастр. Я
связывал его с принципами, которыми постоянно руководствовался в жизни и
которые не зависели от посторонних авторитетов. Я не желал сохранить жизнь
ценою отказа от своих принципов. Разве мог я пренебречь в отношении себя
принципом, соблюдения которого постоянно добивался от жены, детей и друзей?
Эта
своем роде возможность проверить и испытать свои принципы. Однажды ночью, почувствовав, что нахожусь на пороге смерти, я впал в полное отчаяние. Я
послал записку Анасуябехн. Она тотчас прибежала в ашрам. Валлабхаи пришел
вместе с д-ром Кануга. Пощупав пульс, доктор сказал:
– Пульс совершенно нормальный. Не вижу никакой опасности. Это нервное
потрясение, вызванное сильной слабостью.
Но я не мог успокоиться и всю ночь не спал.
Настало утро, а я еще был жив. Будучи не в состоянии отделаться от
ощущения, что конец мой близок, я заставил обитателей ашрама читать мне
"Гиту" в те часы, когда я бодрствовал. Читать сам я был не в состоянии.
Разговаривать не хотелось. Даже незначительная беседа означала величайшее
напряжение ума. Всякий интерес к жизни исчез, так как я никогда не мог жить
ради самой жизни. Какое мучение жить, чувствуя себя беспомощным, ничего не
делая, принимая услуги друзей и товарищей и наблюдая, как тело медленно
угасает!
Так я лежал в ожидании смерти. Но в один прекрасный день ко мне пришел д-р
Талвалкар в сопровождении весьма странного создания. Человек этот был родом
из Махараштры. Большой славой он не пользовался, но когда я его увидел, сразу понял, что он, как и я, был чудаком. Он пришел испробовать свои методы
лечения на мне. Он прошел почти полный курс обучения в "Гранд медикал
колледж", но не получил диплома. Позднее я узнал, что он был членом общества
"Брахмо самадж". Д-р Келкар, так его звали, был человеком независимым и
упрямым. Он ручался за действенность лечения льдом и хотел испробовать его
на мне. Мы прозвали его "ледяной доктор". Он был глубоко убежден, что сделал
открытие, которого не сумели сделать квалифицированные врачи. К нашему
общему сожалению, - моему и его - ему не удалось увлечь меня верой в свою
систему. И хотя до некоторой степени я верю в ее действенность, боюсь, что
он поторопился с некоторыми выводами.
Каково бы ни было его открытие, я позволил произвести на себе эксперимент.
Я не возражал против наружного лечения. Оно состояло в том, что все тело
обкладывалось кусочками льда. Не могу подтвердить его заявление, что лечение
эффективно подействовало на меня, но оно все же вселило в меня новую
надежду, придало мне энергию, а ум, естественно, подействовал на тело: появился аппетит, и я стал совершать небольшие прогулки по пяти-десяти
минут. Тогда он предложил мне изменить диету: