Моя жизнь
Шрифт:
Население города, полное страстного нетерпения, высыпало на улицу, как будто
встречало дорогого родственника после долгой разлуки. Толпа безумствовала от
радости. Меня привели в бунгало покойного ныне пандита Рамбхаджа Датта.
Обязанности занимать и обслуживать меня были возложены на шримати Сарала
Деви. Тяжелые это было обязанности, потому что дом, где я жил, превратился в
настоящий караван-сарай.
Из-за ареста главных лидеров Пенджаба их место заняли пандиты Малавияджи
Мотилалджи, а также ныне покойный свами Шраддхананджи. Малавияджи и
Шраддхананджи я хорошо знал и прежде, но с Мотилалджи близко познакомился
здесь. Все они, равно как и местные руководители, не попавшие в тюрьму, тепло встретили меня; я ни разу не почувствовал себя чужим среди них.
Мы единогласно решили не давать никаких показаний комиссии Хантера. О
мотивах такого решения в свое время писалось в газетах, и они не требуют
разъяснения. Достаточно сказать, что и теперь, много времени спустя, я
считаю наше решение бойкотировать комиссию совершенно правильным и уместным.
Логическим следствием бойкота комиссии Хантера было решение создать
неофициальную комиссию, чтобы вести параллельное расследование от имени
Конгресса. Пандит Малавияджи назначил в эту комиссию пандита Мотилала Неру, ныне покойного Дешбандху Ч. Р. Даса, адвоката Аббаса Тьябджи, адвоката М. Р.
Джаянкара и меня. Мы распределили между собою районы для расследования.
Ответственность за организацию работы комиссии была возложена на меня; на
мою долю выпало также произвести расследование в наибольшем числе районов.
Благодаря этому я получил редкую возможность близко увидеть население
Пенджаба и познакомиться с бытом пенджабских крестьян.
Во время расследования я познакомился и с женщинами Пенджаба. Казалось, мы
знали друг друга давным-давно. Куда бы я ни приходил, они являлись целой
толпой и раскладывали вокруг меня свою пряжу. Моя деятельность в связи с
работой по расследованию убедила меня, что в Пенджабе легче, чем где бы то
ни было, организовать производство кхади.
По мере того как моя работа по расследованию зверств, учиненных над
населением, подвигалась вперед, я сталкивался с рассказами о такой
правительственной тирании и о произволе чиновников, что сердце обливалось
кровью. Больше всего меня поразило и поражает до сих пор, что все эти
зверства были совершены в провинции, которая во время войны поставила
британскому правительству наибольшее число солдат.
Составление отчета комиссии тоже было поручено мне. Всякому желающему
получить представление о зверствах, учиненных в Пенджабе, рекомендую
внимательно изучить наш отчет. Здесь же я хочу только отметить, что в этом
отчете нет ни
подкрепляется соответствующими документами. Более того, опубликованные
данные составляют только часть материала, находившегося в распоряжении
комиссии. Ни одно заявление, относительно обоснованности которого было хотя
бы малейшее сомнение, не было включено в отчет. Он составлен исключительно с
целью выявить истину и только истину и показать, как далеко может зайти
британское правительство, какие зверства оно может учинять, чтобы сохранить
свою власть. Насколько мне известно, ни один факт, упомянутый в отчете, не
был опровергнут.
XXXVI. ХАЛИФАТ ПРОТИВ ЗАЩИТЫ КОРОВ?
Прервем изложение печальных событий в Пенджабе.
Едва комиссия Конгресса по расследованию зверств (дайеризма), совершенных
властями в Пенджабе, начала свою работу, как я получил приглашение принять
участие в объединенной конференции индусов и мусульман в Дели по вопросу о
халифате. Среди подписавших это приглашение были ныне покойный Хаким Аджмал
Хан Сахиб и м-р Асаф Али. В приглашении говорилось, что будет присутствовать
и ныне покойный свами Шраддхананджи, если не ошибаюсь, в качестве
вице-председателя конференции, которая, насколько помнится, должна была
состояться в ноябре. Конференция должна была обсудить положение, возникшее
вследствие нарушения правительством своих обязательств в отношении халифата, и вопрос об участии индусов и мусульман в празднествах по поводу заключения
мира. В пригласительном письме, между прочим, говорилось, что одновременно
будет обсуждаться и вопрос о защите коров и что, стало быть, конференция
представляет собой прекрасную возможность разрешить и этот вопрос. Мне не
понравилось, что на конференции будет рассматриваться вопрос о коровах. В
ответном письме я обещал, что постараюсь прибыть на конференцию, и
рекомендовал не смешивать эти столь разные вопросы и не делать их предметом
торга. Каждую проблему следовало решать отдельно, считаясь только с
существом дела.
Обуреваемый такими мыслями, я прибыл на конференцию. Она была довольно
многолюдной, хотя и уступала по числу присутствующих другим конференциям, на
которые собирались десятки тысяч людей. Я беседовал по волновавшему меня
вопросу со свами Шраддхананджи, присутствовавшим на конференции. Он охотно
принял мою точку зрения и посоветовал мне выступить с предложением на
конференции. Я переговорил по этому вопросу также с Хаким Сахибом.
Выступая на конференции, я заявил, что если требования относительно