Моя. Я так решил
Шрифт:
— Когда меня начали бить… — продолжаю я, — почему не стала лезть? И потом тоже… Почему позволила себя схватить? Нет, в самом начале — я понимаю, просто привезли и заперли, так? — кивает, — а потом-то? Помогла бы мне немного, сразу бы выбрались…
Эвита отдает мне сигарету, откидывается на спину. Голенькая, с небольшой острой грудью, она нестандарт вообще. И раньше меня такие бабы не вставляли, слишком много пацанского, титек нет, угловатая вся… А тут просто пир взгляду, жру, жру ее глазами и нажраться не могу никак.
Первобытное что-то у меня по отношению к ней, животное.
Эвита, не замечая моего, очень приземленного взгляда и таких же
Я молчу. Не тороплю.
Ты мне все расскажешь, засранка молчаливая. Все. Но постепенно. Я не Бур, допросы вести не особо умею, но зато раскручивал на интервью самых замкнутых персон, которые двух слов связать не могли и не хотели. Попробуй, полковника какого-нибудь, в пограничных или десантных войсках, крутани на откровенную беседу, или даже генерала…
Вот то-то. Стратегия и тактика, тактика и стратегия… По чуть-чуть. Потихоньку…
— Мне не надо было сразу, — наконец, начинает говорить Эвита, видно, решившись немного пооткровенничать, — я же… Понимаешь, я знала, что, если начну лезть, то могу проиграть, попасть под замес… А мне нельзя было. Валька, она… Ей не от кого ждать помощи, у нее — только я. А ты… Ты выглядел здоровым и сильным, а еще достаточно опытным для подобной заварухи. Им убивать тебя не было резона, они же хотели выкуп. Там без нужды не жестят. А если б я влезла… Кто его знает, как их повело бы? Мог ты пострадать сильнее, а я… В итоге проиграть. Вот я и решила дождаться, пока меня выведут и к покупателю отведут. Я была уверена, что смогу выбраться…
— И ты все это продумала, пока мы вместе сидели? Или прямо тогда, когда меня били? — я переворачиваюсь, сажусь опять на кровати, тяну ее за руку к себе под бок.
Просто кайфануть тактильно, ощутить, что она — со мной. Моя.
И ее пора приучать. Постепенно.
— Да, — Эвита послушно скользит мне к груди, ложится так, чтоб слышать, как сердце стучит… И это интимно, да. До дрожи. — Я изначально понимала, что нам… Не по пути.
— А почему пошла тогда?
— Не знаю… — она скользит пальчиком по груди, задумчиво, легко… — Просто ты такой… Знаешь, когда тебя спасают, как-то не приходит в голову отказываться…
— А как ты сама собиралась выбираться? И как собиралась искать сестру?
— Это несложно… Я знаю испанский, я слышала название клуба, куда ее отправили…
— Какого хера она вообще? — вспоминаю я про причины появления Эвы на материке.
— Это долго…
— У нас — вагон времени, напоминаю. Можем разговаривать, можем есть, можем спать… Или не спать.
Пальчик замирает на груди, потом, помедлив, продолжает свой путь чуть выше, к шее, к скуле. Прихватываю его зубами, слегка сжимаю. Встречаюсь взглядом с Эвой. Она кажется задумчивой и немного растерянной.
— Это — тайна? — уточняю на всякий случай, провоцируя на откровенность.
— Не то, чтобы… Просто… Смысла нет.
— Есть, — возражаю я, — мне же надо понимать, какую именно помощь нужно оказать, каких людей привлекать в случае необходимости…
— Да ты и так помогаешь, — вздыхает она, — эта передышка… Это тоже отдых, ты не представляешь, какой. Надеюсь, что Вале будет спокойно у твоего друга… Я переживаю…
— Не переживай, — перехватываю узкую ладошку, целую, — Бур, конечно, вообще нихера не подарок, но приставать к ней точно не будет, и ничего плохого не сделает. Может нагрубить, но в целом, он — нормальный.
— Странно… Он вообще не похож на гея, — задумчиво отвечает Эвита, — наоборот,
— Ну… Так бывает… — рассказывать Эвите, что я слегка перегнул с ориентацией Бура, не собираюсь. Не требуется. Ей будет спокойней, а через недельку-полторы мелкая дракониха съедет оттуда и забудет страшного дядьку-ворчуна, как жуткий сон. — Так какого хера твоя сестра так вперлась-то?
— Слишком… Папа с мамой ее любили, и я любила… Все позволяла… — вздыхает Эвита, переворачивается, опирается о мою грудь затылком, и теперь я не вижу ее лицо. Наверно, ей так легче. Пусть так. — Она привыкла, что все ее любят, ни в чем не отказывают… Она, понимаешь, такая нежная… Была. — Голос у Эвы становится совсем сухим, и, подозреваю, что именно в этот момент она изо всех сил борется со слезами. По опыту знаю, что, стоит пожалеть, проявить сочувствие, может случиться потоп и истерика. А мне этого не надо. Потому просто дышу, курю. Жду. — Она сказки писала… Сейчас не пишет уже. — Эва справляется с собой и продолжает, — на первом курсе познакомилась с этим… Этим…
— Мажориком? Которого я от квартиры вашей отогнал?
— Да… Я работала, мне не до того было, понимаешь? И, к тому же, свои проблемы были… Серьезные…
— С женихом? — не удерживаюсь я.
— Все знаешь… — Эва не делает попыток повернуться, и голос у нее такой… Грустный. Констатирует просто, не жестит, не встает в позу, типа, какого, собственно, хера ты за мной следил? Значит, подозревала это все. Не дура, конечно подозревала.
— Знаю. Но не все. Расскажи.
— Зачем? Это уже прошло. И к этому возврата… Не будет. Надеюсь.
— Для того, чтоб точно не было.
— Борь… — она поворачивается, укладывает теперь мне на грудь подбородок, смотрит серьезно так, а я балдею от ее взгляда, таю ко всем херам, как подросток… Хочется ее обнять, утешить, заставить забыть про все плохое. Но терплю. В кои-то веки она откровенна, надо этим пользоваться. — Зачем? Тебе этого не надо, серьезно, ты и без того так помог… Мне, наверно, никто никогда так…
— Эва, ты сейчас херню говоришь, — перебиваю я ее все же, — я же тебе сказал, никаких проблем у тебя больше нет. Я их все решу.
Она смотрит на меня примерно с минуту, а потом улыбается. Грустно-грустно. Понимающе. Бляха, похоже, не теми словами я сейчас, похоже, напомнил! Надо исправлять впечатление!
Но не успеваю, она начинает говорить.
— Мама развелась с папой, когда мне было шестнадцать. Как ты понимаешь, Вале — шесть. Папа уехал в неизвестном направлении, что с ним — мы не знаем. И не хотим знать. Мама сгорела от рака через два года. Мне исполнилось восемнадцать. Валю хотели в детский дом, но я выбила опеку. Сам знаешь, как это в нашей стране… Пришлось брать кредит, чтоб заплатить взятку. Потом пошла работать. Чисто случайно попала в наркоконтроль, завербовали на первом курсе института. Работала сначала просто помощником эксперта, в основном на прослушке сидела и на расшифровке записей. Потом повысили, стала выезжать на вызовы с омоном… Параллельно училась. Когда перевели в Москву… Это был огромный скачок, серьезно. Я вцепилась в это… Валю с собой… И в школу ее хорошую. Для того, чтоб туда попасть, тоже пришлось брать кредит. Вообще, я без конца как-то в кредитах, то одно, то второе… Один гасишь, второй берешь… Но это я отвлеклась. Познакомилась с Игорем. Ты же в курсе про него? — смотрит на меня остро, киваю, куда деваться, усмехается, нехорошо так, — ну, тогда все понимаешь, да? Полгода встречались. Я влюбилась, как кошка…