Моя. Я так решил
Шрифт:
Слушать ее описание эмоций в отношении ее недо-женишка тяжко. Но терплю. И, наверно, все же что-то с лицом происходит, потому что Эва опять усмехается:
— Сам просил. Теперь терпи.
— Угу. Когда узнала, что он преступник?
— Сразу, как дело завели, а потом замяли. На моих глазах же происходило. Дай закурить еще…
— Хватит тебе.
— Диктатор какой…
— Тебе нравится.
— Да.
— Иди ко мне.
— А рассказ?
— Потом.
Мы прерываемся на мягкий, нежный поцелуй, плавно переходящий в такой же мягкий, ленивый даже секс.
Эвита расплывается в моих
Хер с ними, с ее мужиками, сколько бы их ни было до меня. Главное, что сейчас — только я.
И потом тоже только я буду.
Никого больше.
Никого.
— Моя, да? — шепчу, как конченный собственник, как идиот, желая услышать еще раз, и еще, и еще, — моя?
— Да, да, да…
Она обхватывает меня ногами, длинными до умопомрачения, гибкая, как лоза, свежая и сладкая одновременно, и я понимаю, что лучше ощущений не было в моей жизни. Смотрю в зелено-голубые, морские глаза, сейчас по штормовому темные, плывущие, целую припухшие губы и не могу насытиться, не могу тормознуть.
И финалю, не задерживаясь, не думая ни о чем.
Если будет ребенок — отлично. Тогда у меня будет моя женщина и мой ребенок.
Столько кайфа сразу, столько…
Глава 33
Примерно через пару дней я полностью узнаю всю историю Эвиты и ее мелкого дракончика.
Ничего такого сверхъестественного, все, в принципе, ожидаемо.
Дракончик влюбилась в неподходящего парнишку, он год успешно крутил мозги и трахал, как хотел, а потом она застала его на другой девке. Понятное дело, стресс, первая любовь, да и дракоша оказалась на редкость впечатлительной и нежной. Филолог, сказки для детей писала, на своей страничке выкладывала, в любовь верила и в то, что все люди — добрые.
Наверно, будь я менее черствым придурком, то пожалел бы ее. Но я только принял во внимание нестабильность психики, ранимость и спроектировал, каким именно размером геморроя мне это в будущем отзовется. Большим, если до сих пор непонятно.
Дракошу жаль, но что поделать? Это жизнь.
В конце концов, ей еще повезло. Живая осталась. Да и то, лишь потому, что сестренка у нее правильная оказалась.
Вот только не уследила все же. Не остановила от дикой ошибки.
Не вовремя все случилось просто, так тоже бывает.
У одной сестренки — первая любовь оказался тварью. А у второй именно в этот момент в очередной раз проявился придурок недо-жених и, что гораздо важнее, его папаша.
Про жениха Эвиты совершенно особая история, с одной стороны — тоже банальная до жути, а с другой — где-то все же уникальная.
После того, как Эвита узнала, что любовь всей ее жизни — банальный сука и насильник, она, естественно, порвала с ним полностью отношения и знать его не желала.
Дело, конечно, замяли, и следов не осталось, если не рыть так глубоко, как это я сделал с помощью Васи, но все, кому надо, знали. И шептались. И смотрели косо. Причем, не столько на Игорешу, сколько на Эву.
Игорешу все-таки опасно трогать, потому что папаша. А вот моя девочка оказалась беззащитной перед злыми слухами и
Эвите это было дико, и подкосило сильно.
Она же тоже не железная, тоже первая, практически, любовь… И тут такая жопа.
Она работала по-прежнему, но уже без огонька, без рвения, просто потому, что надо, потому что долги росла, а вот заплата — нет. Плюс еще и отказывалась встречаться с регулярно наезжающим к ней придурком Игорешей.
А он наезжал. Никак не мог мою девочку в покое оставить, гнида.
И вот как раз перед тем, как младшего дракошу постигло разочарование в любви, в жизни моей Эвы появился не только Игорек, но и новый, неожиданный перс — несостоявшийся свекр.
Дело в том, что его сыночка-лапочка все эти годы упорно катился вниз по наклонной, несмотря на то, что папаша его всеми силами наверх запихивал.
Но говно — оно текучее, а потому тек Игореша ниже и ниже…
Наркота, гульки, опять парочка заяв от изнасилованных барышень…
Короче, полный набор для веселья.
Папаша никак не мог его урезонить, перепробовал все способы, какие можно использовать без ненужной огласки, но все было впустую. И тут он неожиданно вспомнил про Эву.
Дело в том, что Игореша страшно сожалел о своем расставании с ней, постоянно в наркотическом трансе пускал пьяную слезу по угробленной юности и несложившемуся счастью. И папаша решил, что Эва — это тот якорь, который удержит сыночку на краю реальности.
Раньше он мою Эвиту не сильно жаловал, даже, было дело, палки в колеса вставлял, ей очередное завние не давали и так далее… А вот теперь понял, что был неправ.
Эва к тому моменту погрязла в долгах, потому что ее мелкая дракоша неожиданно начала сходить с ума, попадаться пьяной патрулю, постоянно влезала в какие-то перепалки, искала правду, короче, показала свой поздний переходный возраст во всей красе. Эва буквально заебалась ее вытаскивать и платить, потому что, несмотря на свою работу в структуре, постоянно пользоваться связями было нельзя. Да и не было у нее этих связей. Уже не было. Папаша Вотчинков постарался.
В итоге, когда папаша пришел в Эве с предложением поддержать его сыночку, она не отправила его сразу в перешее эротическое, а задумалась.
Папаша, гребанный хитрожопый старый лис, пошел с козырей. Перекупил все ее долги. И попросил просто поддерживать отношения с сыном. Не спать даже, а общаться, встречаться, разговаривать… Эва клялась, что вопрос постели проговаривался отдельным пунктом, как недопустимый.
И я ей верю, конечно.
Но еще прекрасно знаю этих старых крокодилов, которые ухватят за палец и откусят… все.
Вотчинков-старший, судя по всему, понял, что, если передавит, Эва возьмет еще один кредит и отдаст ему, но не согласится. А вот если постепенно… По чуть-чуть… Сначала встречаться и разговаривать, появляться вместе на мероприятиях, чтоб на его сына не смотрели, как на дегенерата конченного, а видели, что он приходит в себя… Вон, жениться собирается… Ну а потом придавить долгом посильнее, да в кровать уложить. А там, глядишь, залетит. И сын придет в себя (с чего только — непонятно, меня всегда эта розовая хрень умиляла, когда с чего-то кто-то решал, будто конченную тварь может ребенок исправить), и внук будет…