Мозаика мертвого короля
Шрифт:
Зачем?
Сползая по склону, я не мог найти ответа. Просто обнять девочку. Не опрокинуть, не растянуть, поспешно срывая платье. Почему-то больше всего тянуло обнять, прижать к себе.
Снова ныл бок и колено. Кажется, я почувствовал себя излишне живым. Что я делаю?
Плескал прибой, до лица долетали брызги. Море спешило успокоить, — какой бы не была кара, мы ляжем в эти соленые объятья. Я раздевался, пряча одежду и сапоги между камнями. Плотнее затянул ремень с ножнами кинжала и присел
Что я делаю? Еще день, нет, почти два дня редких взглядов, два-три поцелуя тайком, и я отправлюсь к своему мертвому королю. Лысеющий лох и дурак. Поцелуй, краткое судорожное наслаждение плоти, потом с Жани сдерут кожу. Я предпочел бы быть первым, но Эшенба наверняка это поймет. Её будут убивать долго, возможно, король пожелает, чтобы этим занялся я. Буду я в силах вскрыть ребра девчонке, содрать волосы с её головы? Нет, такой клятвы я королю не давал.
О, боги, я клялся быть левой рукой короля Эшенбы. Просто рукой, послушной и верной. Его руки много что делали. И с женщинами в том числе.
Я знал, что все равно пойду к ней. Если что-то и сохранилось в том, что еще может зваться моей жизнью, так этот летний день с ярким солнцем, криками чаек и дрожь нетерпения в теле старого дурака.
Первая волна меня накрыла, потянула в шелестящую смесь песка и гальки. Я вынырнул и поплыл вдоль камней. Соль жгла бок, но это пройдет. Все пройдет. И Жани скоро пожалеет, что затеяла игру с грубым немолодым лордом. Но всё это будет потом…
Я обогнул камни мыса у входа в Кедровую. На посту над бухтой сейчас сидел Ерне, — неплохой мечник, но не слишком-то бдительный часовой. Интересно, учла ли это Жани? Любой, сумевший выжить рядом с мертвым королем целый год, умеет думать.
«Сопляк» лежал, вытащенный на песок, и они были рядом, — обезьяний принц сидел на песке с веревкой на шее, котенок бродил вдоль полосы водорослей. Жани вытянулась на плаще в тени борта драккара. Должно быть, дозорному отлично видна голова королевской девки, дремлющей в теньке. Нет, не голова, — просто что-то плотно свернутое и прикрытое платьем. Сама Жани в короткой рубашке пряталась под кормой «Сопляка».
Проскочить два десятка шагов до корпуса драккара было несложно. Но, аванк меня раздери, выяснилось, что я еще способен стесняться наготы.
Жани смотрела на меня с испугом.
— Корявый лорд? — спросил я опускаясь на колени рядом.
— У тебя кровь, — прошептала она. — Нужно завязать.
— Всего две капли, — я замер, девочка обняла меня и слизнула алую струйку, сочащуюся по вспухшей у раны коже.
Руки у нее были горячие, язык нежный, прохладный. У меня сбилось дыхание. Жани подняла лицо для поцелуя, и я ужаснулся тому, как она юна. Губы искушенные, алчные. Отстранилась, она с опозданием сказала спине мальчишки:
—
Обезьяний принц, не оборачиваясь, кивнул кудлатой головой и продолжил выкладывать узоры из мелких камушков. Мимо нас с задранным хвостом проскакал котенок, с разбегу запрыгнул на спину мальчишке.
Жани слизнула последнюю алую каплю с моего бока. Глядя мне в глаза, потянулась ниже. Пальцы, унизанные кольцами, сжали мою плоть. Мне захотелось рухнуть, опрокинуться на песок от наслаждения. Потом и рот девочки опустился ниже, но она все также смотрела мне в глаза.
Мы совершенно опьянели. Я разорвал рубашку Жани, и мы извивались на этих лоскутах, подобно паре неведомых морских тварей. Кое от чего Жани меня удерживала, опасаясь засорить рану на моем боку. А я забыл обо всем. Служанки, которым вздумается спуститься к песку, выспавшиеся бойцы, нежданный посыльный из Глора, — все куда-то отстранилось.
Мы отвлеклись лишь раз, — Снежок, вздумавший было подкрадываться к чайкам, во всю удирал от сердитых птиц. Жани смеялась под птичий ор, я целовал её размазанные губы.
— Сколько тебе лет?
— Я взрослая, милорд. Не спрашивай.
— Не буду.
Она дотянулась до пояса с кинжалом:
— Слушай, убей меня прямо сейчас.
— Не буду. Вдруг у нас будет еще день?
— Не будет. Ты завтра уедешь к Нему.
— Да. Но боги могут все повернуть.
— Где они, боги? — тонкий палец скользил по шраму на моем плече. — Ты красивый.
— Шутишь? Я старый и почти мертвый.
— Ха, мертвые года не считают. Нам ли не знать? Хочешь еще?
Она сама хотела. Я чувствовал это по движению её руки, по напряжению её тела. Лежал, закрыв глаза, выгибался и ждал, когда она потянется ртом.
От наслаждения хотелось взвыть.
Потом Жани села на меня верхом.
— О жене думаешь? Жмурячая стерва. Жаль, что ты тогда не разрезал её на куски.
— Там слишком многих следовало разрезать.
— После смерти её отыщешь. Отдерешь до кровавой жижи. Проклятые Ливни. Проклятая сучка. Я не хочу, чтобы ты её искал. Никогда!
— Не буду, — я накрыл упругие груди девочки ладонями…
Тень почти совсем ушла. Обнявшись, мы забились в узкую полосу под смолистым корпусом «Сопляка».
— Идти нужно.
— Сейчас нырну, — я с трудом отпустил тонкую талию Жани, взял ремень с оружием.
Девочка хихикнула:
— Ты прямо морской груаг.
— Старый морской урод.
— Зато неутомимый, — Жани принялась шарить в песке, отыскивая разбросанные браслеты. — Вот наказанье, чесотка их разрази.
— Отыщи все. Король любит звенящих красавиц.
— Холодная червивая тварь, — девочка выругалась по-настоящему. — Иди, Либен. Мы и так рискуем.