Мозаика Парсифаля
Шрифт:
– Да. А как насчет остальных сотрудников в восточном крыле? Не слишком ли они любопытны?
– Вряд ли. В основном там все работают на временной основе, каждый тихо трудится по своей проблеме. Кроме того, любопытство не поощряется. Но если оно вдруг проявится, ваш помощник окажется на месте.
– Все выглядит замечательно.
– Надеюсь. С чего вы намерены начать?.. Эмори показал мне составленный вами список и заверил, что сегодня утром вы все получите. Вы получили?
– Да, все. В первую очередь – секретарша Брэдфорда, потом – врач из Мэриленда. Смерть Маккензи.
– Но с ним
– Пока не знаю, не уверен. Наверное, того, кого сейчас уже там нет. Исполнителя.
– Я даже не пытаюсь понять, что вы хотите этим сказать.
– Не исключено, что в одном вопросе мне понадобится ваше прямое вмешательство. Вы ранее заметили, что Пентагон частенько артачится, когда у сотрудников Белого дома возникают к нему вопросы.
– Это случается с людьми в мундирах. Увы, в Белом доме их не носят. Полагаю, вы намекаете на Комитет ядерного планирования. Я видел их в вашем перечне.
– Да.
– Они весьма щепетильны. Правда, надо признать – не без оснований.
– Я должен побеседовать с каждым членом всех трех групп. Это пятнадцать офицеров высокого ранга. Не могли бы вы переговорить с председателем и сказать, что вы надеетесь на сотрудничество с их стороны. Не в области, связанной с абсолютными секретами, а скажем, в сфере оценок динамики развития.
– Опять непонятная мне фраза.
– Здесь все сказано, господин президент. Такая постановка вопроса позволит нам привлечь к работе имя Мэттиаса.
– Хорошо, – медленно процедил Беркуист. – Я возложу ответственность за просьбу на великого человека. Хотя это вовсе не в его характере, но на сей раз он вряд ли будет способен опровергнуть меня. Я попрошу моего советника по военным вопросам передать, что государственный секретарь желает, чтобы Комитет представил в Овальный кабинет детальный доклад о состоянии дел и о ходе развития обстановки. Простая служебная записка с распоряжением о сотрудничестве, но одновременно с сохранением чрезвычайной секретности… Они заявят, что здесь имеется противоречие, они не могут выполнить первое, не нарушив второго.
– Скажите им, пусть ошибутся в сторону нарушения секретности. Доклад так или иначе предназначается только для ваших глаз.
– Что еще?
– История болезни Мэттиаса. У психиатров. Брэдфорд обещал доставить ее мне.
– Завтра я направляюсь в Кэмп-Дэвид. Я заверну по дороге на Пул и привезу то, что вам надо.
– И последнее. Миссис Хауэлл должна сообщить в Службу безопасности, если кто-либо обратится к ней по поводу моей персоны… что ей еще известно о деле?
– Только то, что вы работаете по специальному заданию президента.
– Не могли бы мы внести здесь кое-какие изменения?
– Какие именно?
– Пусть это будет не специальное задание, а самая рутинная работа. Исследование старых протоколов совещаний, заседаний Белого дома…
– Мы постоянно этим занимаемся. В основном это политический анализ. Какие аргументы приводились в защиту той или иной позиции или почему некий сенатор облаял нас и что следует предпринять, чтобы в будущем
– Поместите меня в эту группу.
– Вы – в ней. Желаю удачи… правда, вам потребуется больше чем удача. Миру нужна не просто удача. Временами мне кажется, что только чудо позволит прожить нам еще неделю… Держите меня в курсе дела. Я дал распоряжение соединять меня с мистером Кроссом в любое время.
Секретарь Брэдфорда, некая Элизабет Эндрюс сидела дома. Сенсационная гибель ее босса вызвала у нее сильнейший эмоциональный шок. Огромное число представителей прессы одолели ее телефонными звонками. Она пересказывала утренние события спокойно и печально до тех пор, пока не позвонила одна специалистка по сплетням. Отметив серию неудачных браков Брэдфорда, она намеком поинтересовалась возможными сексуальными затруднениями погибшего.
– Извращенная сука! – только и смогла вымолвить Элизабет, в сердцах швырнув трубку.
Хейвелок позвонил двадцать минут спустя, и Элизабет Эндрюс была не расположена пересказывать всю историю в очередной раз. Он предложил ей позвонить ему в Белый дом, как только она почувствует себя несколько лучше. Идея сработала превосходно. Телефон в Фейрфаксе зазвонил ровно через шесть минут после того, как Хейвелок повесил трубку.
– Простите меня, мистер Кросс. Но это были трудные часы, а некоторые репортеры ужасно назойливы.
– Я буду по возможности краток.
Она описала все утро, начиная с неожиданного появления Брэдфорда из своего кабинета вскоре после ее прихода на службу.
– Он выглядел просто ужасно. Совершенно очевидно, что он всю ночь не сомкнул глаз и был измотан. Но не только это. Там было что-то еще. Он был заряжен какой-то маниакальной энергией, казался страшно возбужденным. Мне не раз доводилось видеть его в таком состоянии, но вчера все было по-иному. Он даже говорил громче, чем обычно.
– Это могло быть следствием усталости, – предположил Хейвелок. – Она частенько проявляется таким образом. Человек старается компенсировать свою слабость.
– Возможно. Но я так не думаю. Я понимаю, это звучит ужасно, но было похоже… что он решился… Конечно, ужасно так думать, но это, увы, – правда. Казалось, что он даже веселится в ожидании момента, когда все должно произойти. Это страшно, но незадолго до десяти он вышел из здания, сказав, что всего на несколько минут. До сих пор в моих глазах стоит картина: он с тротуара смотрит вверх на свое окно… думая, думая про себя. Да, это так и было.
– Не допускаете ли вы иной трактовки? Может, он вышел, чтобы встретиться с кем-то?
– Нет, не думаю. Я спросила, где мне найти его в случае срочного звонка, и мистер Брэдфорд ответил, что он отправляется подышать свежим воздухом.
– Он не говорил, с какой целью провел на работе всю ночь?
– Сказал, что он работает по проблеме, сроки решения которой давно истекли. Недавно ему пришлось немало поездить…
– Организацией его поездок занимались вы? – прервал ее Хейвелок.
– Нет. Обычно он все делал самостоятельно. Как вы, наверное, знаете, он часто… брал с собой кого-нибудь. Он был в разводе, и не первый раз. Он был очень замкнутым человеком. И таким несчастным.