Мозаика Парсифаля

Ладлэм Роберт

Но для Хейвелока именно это обстоятельство и казалось удивительным. Все было слишком симметрично. Фрагменты головоломки крайне редко вот так сразу и так точно – даже при отрицательном ответе – встают на свои места. Всегда остаются зазоры, которые ведут к скрытым явлениям, при этом не важно, имеют они отношение к делу или нет. Зазоры всегда остаются. Здесь же их практически не было.

Первое обстоятельство, подтверждавшее сомнение Хейвелока, заключалось в том, что Мэтью Рандолф не отозвался на его звонок. Во всех остальных случаях, когда он обращался к восьми офицерам из Комитета ядерного планирования, к секретарше Брэдфорда, к сотрудникам ЦРУ

или Комитета национальной безопасности, телефон в Фейрфаксе звонил через несколько минут после предварительной беседы. Не так легко отмахнуться от просьбы перезвонить помощнику президента в Белый дом.

У доктора Мэтью Рандолфа такой проблемы, очевидно, не возникало. Когда Хейвелок позвонил вторично, то получил ответ: «Доктор сегодня чрезвычайно занят. Он сказал, что позвонит вам, мистер Кросс, как только у него появится свободное время».

– Вы передали ему, что меня можно найти в Белом доме?

– Да, сэр. – Секретарша помолчала, явно испытывая неловкость. – Он просил сообщить вам, что центр также выкрашен в белый цвет, – добавила она совсем тихо. – Это он сказал, мистер Кросс, не я.

– Тогда передайте вашему Чингисхану, что или я в течение часа услышу его голос, или шериф графства Тэлбот препроводит его на границу Мэриленда и округа Колумбия, где и передаст с рук на руки Службе безопасности Белого дома, которая доставит его ко мне.

Мэтью Рандолф позвонил через пятьдесят восемь минут.

– Черт возьми, да кто вы такой, Кросс?

– Ничтожный чиновник, страшно перегруженный делами, доктор Рандолф!

– Вы посмели мне угрожать! Я не терплю угроз вне зависимости от того, исходят ли они из Белого дома, синего дома или желтого дома! Я полагаю, что вы меня поняли.

– Я передам ваши чувства президенту.

– Валяйте. Он не из худших, но я думаю, что могут быть и получше.

– Не исключено, что вы смогли бы с ним ужиться.

– Сомневаюсь. Честные политики наводят на меня тоску. Честность и политика диаметрально противоположны. Итак, что вам угодно? Если вы желаете, чтобы я его как-то поддержал, начинайте с предоставления приличной правительственной субсидии на исследовательские работы.

– Я подозреваю, что президент Беркуист сделает это только в том случае, если вы лично согласитесь публично выступить против него.

Рандолф, помолчав немного, заметил:

– Неплохо сказано. Итак, что же вы хотите? Мы здесь люди занятые.

– Мне хотелось бы задать несколько вопросов о человеке по имени Стивен Маккензи.

Доктор вновь замолчал, но на этот раз это было молчание несколько иного рода. Когда же он заговорил, тон его существенно изменился. До этого враждебность в голосе была вполне искренней, теперь же она казалась искусственной.

– Сколько же раз, черт побери, можно возвращаться к одному и тому же вопросу? Маккензи умер от разрыва сердца, а если быть точным – от массивного аортального кровоизлияния. Я представил результаты вскрытия и беседовал с вашими врачами, которые, с моей точки зрения, – персонажи фильмов ужасов. Они полностью согласились с моими выводами.

– Насчет фильмов ужасов?

– Ну уж эти люди точно не принадлежат к штату госпиталей Святой Марии или Милосердной матери божьей. Правда, они и не претендовали на это, должен я отметить справедливости ради. – Рандолф сделал паузу. Майкл ждал, пытаясь по слышимому в трубке громкому дыханию понять общий настрой собеседника.

Наконец Рандолф заговорил. Фразы теперь были отрывистыми, громкий, напряженный голос явно должен был заменить недостаток

самоуверенности.

– Если вам нужна информация о Маккензи, обратитесь к ним. У меня с ними не было никаких расхождений. Очевидное аортальное кровотечение, без всяких фокусов. Мне некогда вновь пускаться в рассуждения на эту тему. Я ясно излагаю?

– Даже более ясно, чем вы предполагаете, доктор Рандолф. – Настало время Хейвелоку выдержать паузу. Он держал ее достаточно долго для того, чтобы представить себе приоткрытый рот и услышать злобное дыхание человека, которому есть что скрывать. – На вашем месте я попытался бы найти время. Дело для нас не закрыто, доктор. По причине определенного давления извне мы не можем закрыть его, как бы нам того ни хотелось. Понимаете, мы очень хотим его закрыть и именно таким образом, как вы сказали, но для этого необходима ваша помощь. Я ясно излагаю?

– Результаты вскрытия не оставляют сомнений, и вы с этим согласились.

– Мы хотим согласиться, уверяю вас. Поймите меня правильно.

– Что вы подразумеваете под «давлением извне»? – Доктор вновь обрел былую уверенность, и его вопрос прозвучал вполне искренне.

– Скажем так: в ЦРУ появились возмутители спокойствия. И мы хотим заткнуть им рот.

«Коста-Брава всегда с нами. Она проявляется во лжи». Очередная пауза Рандолфа продолжалась недолго.

– Приезжайте завтра, – произнес он кратко. – Жду вас в полдень.

* * *

Хейвелок расположился на заднем сиденье неприметного бронированного автомобиля. Компанию ему составляли три сотрудника Секретной службы. Разговоры свелись к минимуму. Два человека, сидевшие спереди, и спокойный приятный агент, занявший место рядом с Майклом, видимо, получили четкий приказ не увлекаться беседами.

Медицинский центр Рандолфа действительно был выкрашен в белый цвет. Великолепный комплекс состоял из трех корпусов, соединенных крытыми переходами. Здания располагались в центре обширного пространства с лужайками, тропинками; к ним вела ухоженная подъездная аллея. Они остановились на площадке неподалеку от входа, над которым значилось: «Приемный покой и администрация». Майкл выбрался из машины, по гладкой бетонной дорожке подошел к двустворчатым стеклянным дверям и вошел в вестибюль. Его там ждали.

– Доктор Рандолф в своем кабинете, мистер Кросс, – сказала из-за мраморной стойки медицинская сестра в аккуратной униформе. – Идите по первому коридору справа; последняя дверь в дальнем конце зала. Я скажу его секретарше, что вы прибыли.

– Благодарю вас.

Шествуя по безукоризненно чистому, белоснежному коридору, Хейвелок просчитывал возможные варианты беседы. То, что он собирается сообщить доктору, напрямую зависит от его степени осведомленности о Стивене Маккензи. Если он знает немного, то Майкл будет выступать, нагнетая таинственность и ограничиваясь намеками, ссылаясь при этом на секретность. В ином случае ему можно без опаски приоткрыть часть истины. Однако больше всего Хейвелока занимали причины столь странного поведения медика. Ведь Рандолф практически признался в том, что исказил или частично скрыл причины смерти Маккензи. Независимо от степени обмана, это был опасный поступок. Искажение причин смерти или сокрытие важной информации по этому вопросу являются уголовным преступлением. Что же доктор на самом деле сделал и, главное, почему? Сама мысль о том, что доктор Мэтью Рандолф является частью шпионского заговора, была явным абсурдом. Так что же он сделал?