Мозаика странной войны
Шрифт:
Не было мины и возле следующего люка – и пилот беспрепятственно вошел внутрь.
Свет звезд проникал сквозь помутневшие, но все еще прозрачные иллюминаторы, выхватывая из темноты потрескавшуюся пластиковую мебель, рассыпавшиеся после разгерметизации комнатные растения, кости…
Пилот вздохнул, закрыл глаза и включил фонарь. Мина вполне могла реагировать и на свет. Но ничего не произошло.
В ярком, но слишком узком луче фонаря скелет выглядел страшновато. Череп с короткими тускло-коричневыми волосами, истлевшая рубашка, обвисшие
Пилот усмехнулся. Черед записки придет попозже – если он найдет здесь что-то достаточно ценное, чтобы снарядить экспедицию. А если нет – то кому нужны столетней давности откровения кучки мертвецов?
В соседней комната два скелета скорчились и прильнули друг к другу. Следов одежды ни на одном не было. Пилот ухмыльнулся, бегло осмотрел комнату и двинулся дальше.
Мины не было – и это казалось подозрительным. Этого просто не могло быть.
В лаборатории было светлее, и прямо в иллюминатор заглядывал огромный голубой глаз. Где-то там, на Земле, жили те, кто отправил сюда этих смертников… или их потомки.
Пилот с тоской посмотрел в окно – на смонтированный процентов на тридцать прообраз лазерной пушки. Такой образец был бы очень кстати лет пятьдесят назад. Сейчас, разумеется, его место было в музее. Вот, например, в таком музее под открытым небом.
Человек прогулялся на камбуз, вытащил из цепкой хватки очередного скелета пустую бутылку, проследил взглядом за мертвыми глазными отверстиями черепа – и, удовлетворенно хмыкнув, достал из шкафа две бутылки с черной в свете фонаря жидкостью.
Здесь мины также не было.
Напоследок пилот зашел в компьютерную. Мертвый металл встретил его отблесками его же фонаря, скелет в кресле оператора иронично оскалился. Человек вздохнул и протянул руку к пульту.
И отдернул. Последнее место, где могла жить мина – это компьютер, но все же… Он снова вздохнул и поднял рентгеноскоп.
И оказался прав. Черная коробка притаилась рядом с выключателем. Как живой, шевельнулся детектор, почуяв излучение прибора. И с натугой, еле пошевелившись, сработало древнее электромеханическое реле.
Некоторое время пилот, обливаясь холодным потом, следил, как медленно – ужасающе медленно, – обдирая приварившийся за десятилетия пластик, сближаются две урановые пластины, слушал угрожающий треск индикатора, орущего о начале цепной реакции, затем выругался и бросился к выходу.
Уран разогрелся, и пластик начал плавиться.
Пилот длинными прыжками мчался к кораблю.
Пластик крупными каплями начал вытекать из-под пластин.
Пилот рванул ручку на себя, и, потеряв открытый фонарь, на девятикратной перегрузке рванул вверх.
Сзади полыхнуло. Затарахтел счетчик. Некоторое время пилот летел, вжавшись в бронеспинку корабля, затем выпрямился и расхохотался – немного истерически, но, в общем-то,
Эпизод 2 (продолжение).
– Кстати, о потоке, – напомнил пилот.
– О потоке? – подводник недоуменно посмотрел на него, затем перевел взгляд на ручеек коньяка на столе. – Ах, да. О потоке. Дальше все просто. Если возмущение оказалось малым – например, ты только заглянул и сразу ушел – поток будет некоторое время испытывать автоколебания, которые затем стихнут. Если же ты, например, вышел на Красную площадь и помочился на мавзолей…
Он красноречиво умолк. И ухмыльнулся.
– А в чем это выразится?
– А в разрыве потока. Эта линия времени просто прервется. Исчезнет. Вместе со всем ее содержимым. Не сразу – но довольно скоро. И именно это нам и предстоит сделать, кстати, с этой линией.
– Почему?
– Потому что здесь Враг добился своего. Победил. Понятия не имею, зачем ему понадобилось убивать нашу общую… знакомую… но – зачем-то он это сделал. Значит, что-то планирует, следовательно, ему надо помешать.
– А что… – пилот сделал паузу и судорожно сглотнул, – …будет со мной?
– То же, что и с линией. И то же, что и со мной… кстати.
Он молча опрокинул в рот еще один стакан.
– Мою линию прервали года четыре назад.
– И… сколько тебе осталось?
Подводник пожал плечами, затем снова наполнил стаканы и глухо бросил:
– Года два. Может три.
– А сколько останется мне?
– Ну… нашел о чем беспокоиться. Сейчас прикинем…
Он развернулся к компьютеру и некоторое время сосредоточенно трещал клавиатурой, затем откинулся в кресле, потянулся и с расстановкой произнес:
По оценке ящика, противник дотянется сюда лет через десять. Значит, силу возмущения следует рассчитать так, что грохнулось все это хозяйство лет через восемь-восемь с половиной. И ты, соответственно, тоже. Манипуляции в этом случае лучше производить в настоящем времени – так считать проще. Так что… -Он крутнулся в кресле.
– Что предпочитаешь? Принародно трахнуть английскую королеву ? Да хоть и самого короля ! Набить морду Шварцнеггеру ? – Тоже пожалуйста ! А хочешь - воздушный рейд на Москву?
Пилот медленно растянул губы в улыбке.
– Впрочем, с Москвой – это я погорячился… – с сожалением пробормотал подводник, прикинув вариант на компьютере. – В этом случае кое-кому из нас останется максимум года полтора. А вот устроить маленький воздушный праздник где-нибудь на окраине – это вполне….
Эпизод 4.
Хвост колонны медленно выполз из полуразрушенного города, полковник вздохнул, снял фуражку и облегченно промокнул лысину носовым платком.