Мозаика странной войны

Радутный Радий

– Я рада, – сказала она после длинной паузы. – Тогда умирать мне будет не так обидно.

Пилот грустно улыбнулся и нежно провел ладонью по щеке любимой.

На приборной доске что-то затрещало. Мужчина перегнулся через сиденье, щелк­нул переключателем – и присвистнул.

– Ты не умрешь! – радостно начал он. – Сюда идет лодка… подводная лодка, которая под­берет нас. И…

Внезапно он замолчал.

– И – что?

– И… ты поправишься, – закончил он уже не так уверенно.

Надпись на дисплее гласила прямо противоположное:

“Машину

и тело подготовь к уничтожению”.

– Не обманывай… – женщина действительно была умной. – Я чувствую, как льется кровь… внутри льется. Я умру раньше, чем она появится, эта лодка – если она появится. Да и…

Она замолчала и попыталась глубоко вздохнуть – но только охнула от внезапной боли.

– …Я не хочу жить. Я потеряла семью, ребенка и мужа. Я потеряла смысл…

Пилот молчал, и только море мерно разбивало волны о песок. Время от времени игриво на­строенный ветер бросал соленые брызги в лица людей, но люди почему-то не улыбались и не щу­рились.

– Ты сможешь… сделать для меня то, что я… попрошу? – жизнь ее уходила рывками, сры­вая дыхание и заставляя вздрагивать обоих.

– Конечно.

Мужчина поймал себя на том, что согласился слишком поспешно. Так и оказалось.

– Возьми меня.

Он замер.

– Ну же! Или я совсем не нравлюсь тебе?

Женщина улыбнулась. Капля крови выкатилась из уголка рта и медленно-медленно про­дол­жила свой путь по шее.

 Женщина была красивой – даже сейчас. Пилот любил ее – даже сейчас. Некоторое время на­зад они были вместе и имели все основания предполагать, что останутся вместе надолго – ес­ли таковым можно считать срок человеческой жизни. Все разрушилось из-за нескольких обид­ных случайностей – навсегда.

Оба создали семьи, нажили добра и детей, оба жили неплохо – но время от времени оба про­сыпались от странной тоски и сквозь разделяющие их километры смотрели навстречу друг дру­гу.

– Это убьет тебя, – неуверенно пробормотал мужчина.

– Это позволит мне умереть счастливой, – ослепительно улыбнулась женщина.

Медленными, осторожными движениями она расстегнула окровавленную рубашку, про­ве­ла руками по роскошной, полной груди и нарочито небрежно дотронулась до розового сос­ка. Тот немедленно напрягся в ожидании следующей ласки.

Вряд ли, умирая и зная об этом, женщина сгорала от неудовлетворенности. "Скорее всего, - мрачно подумал Пилот.
– В том коктейле, который впрыснула ей аптечка, что-то сработало не совсем так, как надо..."

Впрочем, дело могло также быть и вовсе не в этом.

Медленно и осторожно мужчина склонился над ней, погладил ее руки, поцеловал шею, так же неспешно провел языком по второму соску – женщина вздохнула снова – на этот раз неглубоко и порывисто, и мягко притянула пилота к себе.

Постепенно их движения перестали быть осторожными, они снова, как когда-то дав­ным-давно, приняли друг друга со звериной страстью, женщина стонала и вскрикивала, из­ви­ва­ясь под его натиском, а мужчина был

сильным и неистовым, и так же, как когда-то, они кон­чи­ли вместе и замерли, обессиленные, не способные даже шевельнуться.

Вот только вместо обжигающего жара внутри ее мужчина ощутил вдруг нарастающий холод.

Подводная лодка оказалась хрупкой с виду пластмассовой конструкцией, подошедшей чуть ли не вплотную к берегу, а человек, вышедший из нее, был очень похожим на пилота.

– Умерла?

Тот молча кивнул.

Женщина полулежала в переднем – пассажирском – кресле, на лице ее застыла счастливая улыб­ка, и только необычайная бледность выдавала правду.

– Ну, давай в лодку.

Пилот оглянулся – ошеломленный.

– Ты так спокоен?

– Ты тоже будешь спокоен, – парировал подводник. – Когда…

Он запнулся.

– Когда – что?

– Когда узнаешь, сколько их умерло на самом деле.

– И… сколько?

– Точно не знаю. Но – не менее тысячи.

– Тысячи – ее?..

– Угу. И около пятнадцати тысяч – тебя.

– То есть…

– То есть – тебя. И меня. Давай в лодку, не задерживайся. Каждая секунда пребывания здесь стоит столько же, сколько эта леталка.

Он кивнул в сторону машины, еще раз с тоской взглянул на бледное лицо пассажирки и дви­нулся в сторону уткнувшейся в близкое дно подлодки.

– Подожди, а как же…

– Сожжем. Ты даже сам это сделаешь.

Машина плавно покачивалась в прицеле – вместе с берегом, редкими деревьями, солн­цем и небом, рука дрожала на спуске, и первая очередь ударила не в капот, а в лобовое стекло – сле­ва. Во все стороны брызнули осколки стекла и куски мяса.

– Мазило! – поморщившись, прокомментировал подводник.

Вторая и третья очереди ударили точно в капот, машина плюнула белым дымом и лодка по­спешно ушла вниз, а через мгновение ударная волна чуть не разбила ее о дно, грохот оглу­шил и, всплыв на поверхность, оба пассажира увидели только огромный, все еще оседающий столб песка.

– Не беспокойся, – глухо сказал подводник. – Там была вспышка, как при небольшом ядер­ном взрыве. Там ничего не осталось.

Он достал из шкафа пластиковую бутылку с рыжей жидкостью и два пластиковых же ста­кана.

– Давай помянем ее, что ли… Заодно и разберемся, что делать дальше.

Эпизод 2.

Лодка мирно скользила в толще воды, было тихо – только едва слышно шуршали двигатели и кондиционер, и не верилось, что всего лишь несколько часов отделяют пассажиров от страш­ной воронки и медленно оседающих на песок останков любимой. Впрочем, коньяк уже на­чал действовать, и многое – очень многое – воспринималось сквозь мутную алкогольную лин­зу.

– Еще раз! – требовательно рявкнул пилот. – Война идет во времени – или в па­рал­лель­ных измерениях?