Мозаика судьбы
Шрифт:
– Но, он - отец! Он имеет право знать, что у него будет ребенок, Надь, так нельзя.
– Оль, да я понимаю. Но я, как представлю, что я скажу - и всё! Конец! Ему надо будет что-то решать, что-то делать, предпринимать какие-то шаги. А если он просто - не обрадуется? Что тогда? Вначале я тянула, чтобы срок стал таким, когда аборт уже невозможен.
– Ты что, Надь? Ты же всегда мечтала о детях! Ты же безумно любишь Катьку и Сеньку! Ты бы не смогла!
– Оль, поэтому и не сказала ему сразу. Испугалась, что смогла бы... Если бы он сказал... Или я, или - он. Оль, я как-то
– Может не уйдет, Надюш? А может, будет девочка!
– Если девочка, то будет Олюшка.
– Ооооллююшка!
– Да, именно так, нараспев. Сеня твой всегда так говорил... Ооооллююшка... Ты так больше никому себя не позволяла называть.
– Позволяла. Саше. В минуты страсти. У него даже интонации те же. Мне иногда казалось, что я Сенин голос слышу.
– Ой!
Ольга мгновенно подхватила подругу под руки.
– Ну, ты что? Надюш, ты под ноги смотри, тебе теперь все время надо смотреть под ноги. Падать нам совсем нельзя. Беречь наше чудо надо, мамаша! Скользко! Семените девушка, некому на вас здесь смотреть. В перинатальном все в таком положении, здесь это никого не удивит.
Ольга была неправа. Сидя в машине на стоянке за ними пристально наблюдал Мага. Все Ольгины маневры вокруг машины с открыванием дверей и подаванием руки Надьке не остались незамеченными. Да и то, что подруги шли до странности медленно, а потом и вовсе пошли под руку, вызвало легкое недоумение. Первой была мысль, что они приехали, кого-то навестить, но... гололед его Ольгу не заставил бы сменить аллюр. Гарцевание было не в ее стиле. Обычно она неслась в стремительном галопе и ее волосы трепал ветер. Что-то было не так! И не с ней! Надька? А, что может случиться с Надькой? Упала? Идут в "травму"? Только, когда подруги стали подниматься по ступенькам крыльца его вдруг осенило! "Не может быть! Ну, Федор дает! И молчит!". Выудив из кармана сотовый, он нажал кнопку вызова.
– Привет! И что же ты не хвалишься?
– Чем? Вроде все, как всегда. Чем хвалиться, Саш?
– Да я понимаю, не время еще хвалиться. Когда родится - будешь!
– Кто родится? Сань, ты там пьян, что ли?
– Не понял. Так ты не в курсе? Надька не сказала? Они с Ольгой только, что в перинатальный приехали. А здесь, брат, бывают с визитами только по одному поводу. Ольга не беременна. Я точно знаю. У нее никого после меня не было. Я присматриваю за ней. Да и суетится она вокруг Надежды. Значит Надька. А Надька с тобой спит и больше ни с кем. Барышни у нас с принципами.
– Теперь я не понял. Она ничего не говорила. У перинатального говоришь? Я не далеко. Я сейчас подъеду. Подожди меня.
Минут через пятнадцать машина Федора плавно припарковалась рядом с Сашкиной.
– Как думаешь, правда? Ей же уже за сорок. Как думаешь, выносит?
– Они крепкие девочки, Федь, выносит. Я был бы счастлив, если Ольга родила бы от меня. Но ты же ее знаешь.
– Что? Так и не позвонила ни разу?
– Нет. Не позвонила. Один раз случайно встретились в администрации. "Здравствуйте, Александр Евгеньевич! Извините, я спешу!" - и все! Была такова. Даже мускул ни один не дрогнул, в глазах, показалось, что тоска мелькнула на мгновение и все.
– Идут! Смотри, хохочут! Все, видимо, хорошо!
Федор решительно вышел из машины.
– Надя!
– Федь? Ты что тут делаешь?
– А ты? И когда ты мне собиралась сказать?
– Никогда, Федь... Я... Я не хочу, чтобы ты из-за меня разводился.
– Разводился? С кем?
– Ну, с женой. С кем же разводятся?
– Только такая дура, как ты, Надь, может полгода спать с мужчиной и ни разу поинтересоваться, а женит ли он.
– Дура? Я - дура?
– Надька рванула к машине, в которой уже сидела Ольга, прогревая движок, - Поехали. Быстро!
– Как скажешь, - Ольга выжала сцепление и тронулась, - что он тебе сказал?
– Он сказал, что я - дура, - Надька заревела, по-детски всхлипывая и растирая кулаком слезы, - Оль, я - дура! Он не женат!
День рождения
– Оль, открой, пожалуйста, я стою у твоей калитки и звоню, в твой чертов звонок, уже минут десять.
– Сейчас, Надь, - Ольга отложила сотовый и потерла глаза рукой.
"Подъем!" - скомандовала себе и встала.
– Надюш, ты, что код замка забыла?
– Забыла. А звонок что?
– Батарейка села. Мы же им не пользуемся. Некому нам звонить в звонки. Что случилось-то? Тебе уже нельзя за руль. Счет пошел на дни.
– Я думала ты ко мне заедешь сегодня...
– Да, я знаю - мой день рождения. Прости, дорогая, что тебе пришлось тащиться ко мне. Я просто уснула... хотя, да, ты права, я не хотела никого видеть. Хотелось просто темной комнаты, теплого одеяла и спать. Прости меня. Как ты себя чувствуешь? Как малыш?
– Нормально. Доехали! Корми нас! Снова хотим есть!
– рассмеялась Надька.
– Ну, пошли! Будем праздновать. Нет! Праздновать не будем! Нечего праздновать. Будем ужинать.
– Почему нечего? День рождения.
– Надь, это не праздник. Это - очередное подведение итогов. А итоги неутешительные - "Одын. Савсэм одын..."
– Да, брось ты! Ты - одна? У тебя Катька! У тебя - Сенька! У тебя мама с папой!
– У меня - работа, работа, работа! Я полдня улыбалась приклеенной улыбкой, слушала бред о том какая я замечательно-исключительная. Слушала слова, в которых не было ни одного звука искреннего.
Поздравляли потому, что надо поздравить! Начальство, заказчики, подрядчики, подчиненные. А праздник? Где праздник? Почему каждый год ждешь чуда? А чуда нет! От детства осталось? Это безумное ожидание чуда?