Мозаика жизни
Шрифт:
Что ты им сказал? — вырвалось у нее. — Они смотрят так, будто у меня смертельная болезнь.
Это глупо, Дженни, — мягко проговорил он. — Конечно, они не…
Я не глупая!
У него вздулись желваки. Она решила — от раздражения. Черт возьми, пусть! Пусть он тоже немножко пострадает. Небольшая досада не идет ни в какое сравнение с ее мучениями. Ведь она, куда бы ни повернулась, упирается головой в глухую стену.
Послушай, — он не отводил глаз от дороги, — Бад и Мэри наши соседи. Наши друзья. Они и твои друзья, Дженни. Они беспокоятся о тебе. Я должен был
И что ты им сказал? — спросила она и, не дав ему и секунды на ответ, продолжала: — «Бедная, бедная Дженни! Она ударилась головой, и бах… — Дженни щелкнула пальцами, — собственная жизнь исчезла из ее памяти».
Она явно потеряла контроль над собой. В голосе звучали высокие, визгливые нотки. Эмоции словно захлестнули ее и вознесли на вершину дикой паники.
Ничего подобного я им не говорил, — спокойно продолжал Люк. — Но, Дженни, я должен был сказать им об амнезии. Должен.
Они думают, что я психопатка? — закричала она. — Жалеют бедную идиотку!
Дженни понимала, что несет глупости, но не в силах была остановить этот поток.
Это не так. Вовсе не так.
Тон ласковый. Конечно, Люк надеется ее успокоить. Но именно это еще больше распалило Дженни.
Мэри должна знать, — повторил Люк. — Особенно теперь, когда я попросил ее приходить во второй половине дня — помогать по хозяйству. Она будет готовить и делать уборку, пока ты не почувствуешь себя лучше.
Не хочу, чтобы Мэри приходила! — Дженни замотала головой. — Мне не нужна ничья помощь. Я прекрасно справлюсь сама.
Дженни… — пробормотал он.
Я сама могу готовить! — не слушая его, кричала она. — Сама буду делать уборку. Не хочу, чтобы меня жалели. Я не беспомощная! Я не выдержу, если ко мне будут относиться как к больной.
Охваченная безумным туманом словесного потока, она смутно сознавала, что машина свернула на обочину и мотор затих. Люк спокойно расстегнул свой ремень безопасности, а потом ее. После этого он прижал ее к груди.
Она не сопротивлялась. Не могла, даже если бы хотела. Кольцо его рук очень походило на безопасную гавань, в которой она так нуждалась. Это было убежище. Именно его ей так не хватало с того момента, как она проснулась и очутилась в кошмаре другой жизни.
Не хочу помощи, — еще бормотала она ему в грудь, но истерика, так явно слышимая в голосе несколько минут назад, уже прошла.
Шшш… — Он крепче прижал ее к себе. — Все в порядке. С тобой все в порядке.
Его сердце ровно и сильно билось возле уха. Дженни медленно и глубоко вдохнула. Он, должно быть, думает, что она сошла с ума. Потеряла голову.
Мне страшно, — прошептала она, чувствуя себя опустошенной, словно выжатый лимон.
Знаю, — проговорил он.
Ее всю трясло, как от холода. Дженни тихо просидела несколько минут, крепко прижавшись к теплой и надежной груди Люка. В этот ясный солнечный день середины лета она отчаянно нуждалась в тепле, излучаемом им. В тепле, что растапливало лед страха.
Он не гладил ей лицо или волосы, не мурлыкал ласковых слов. Он просто обнял ее, предлагая свою защиту.
Ей было даже легче оттого, что
Прости, — пролепетала она, стараясь не замечать, с каким напряжением темные глаза смотрят на нее.
Все в порядке, — кивнул Люк. — Я вынужден настаивать, чтобы Мэри приходила к нам, — спокойно и твердо сказал он. — У меня много работы. Мы рубим деревья, чтобы расчистить четыре новые лыжные трассы. Они должны быть готовы до первого снега. Чад и я вынуждены наблюдать за бригадой рабочих. Я буду беспокоиться, если ты останешься в доме одна на весь день. Понимаешь?
Отвратительно, что он объясняет ей положение вещей будто ребенку. Но после того, что она вытворяла, какого еще отношения ей ждать?
Дженни молча кивнула.
Хорошо. — Он вздохнул, изучая ее лицо. — Как ты себя чувствуешь?
Лучше, — заверила она его.
Как по-твоему, — он потер подбородок и снова положил руку на руль, — ты готова сделать следующий шаг?
Следующий шаг? — Дрожь тревоги предательски пробежала по коже.
Да. — Он поерзал на сиденье и посмотрел в лобовое стекло. — Мы дома.
Она проследила за взглядом Люка. В начале мощеной дороги, на которую свернул Люк, виднелась большая деревянная вывеска «Лыжный курорт "Прентис-Маунтин"».
Дженни собралась с духом. Ухватилась за край мягкой подушки сиденья. Ей хотелось быть сильной. Хотелось смело встретить все вопросы, которые ждут ее здесь. Хотелось справиться с пугающими ответами на них. У нее возникло ощущение, будто Люк предлагает ей пуститься сломя голову вниз, кувыркаясь на «русских горках».
Пару миль они поднимались вверх по асфальтированной дороге. Густо посаженные деревья с широкими кронами отбрасывали тень, защищая от солнца позднего солнечного утра. Затем деревья словно расступились, и ей открылся лыжный курорт.
Дженни заметила указатель, направлявший лыжников на большую парковку слева. А потом пришла в восторг от огромного здания, стоявшего чуть выше на горе.
Что-нибудь тебе знакомо? — Тихий вопрос Люка отвлек ее внимание от дома.
Она покачала головой.
Основная постройка, которая из круглых бревен, сделана моим дедом и отцом. А десять лет назад мы с папой добавили каменное крыло.
Отец и дед, — повторила она. — Я знакома с ними? Они здесь?
Нет, — печально ответил он. — Дедушка умер, когда я был еще мальчишкой. А отец три года назад.
Ох, прости! — Ее внимание снова привлек красивый дом. — Я бы хотела войти внутрь.
Но Люк повернул на маленькую узкую дорогу с указателем «Частная стоянка».
Давай сначала зайдем домой, — предложил он.
Она смотрела на курортное здание, пока оно не скрылось из вида, стараясь настроить себя на какие-то отблески воспоминаний. Но ничего не вышло.
Так мы не живем в том красивом доме? — рассеянно спросила она.
Люк улыбнулся. И опять легкая нервная дрожь пробежала по ее спине.