Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
Институт наш был сравнительно небольшой, число студентов не превышало 2 тысяч, но по популярности среди молодежи и студентов он находился впереди трех других ВУЗов города Орджоникидзе - педагогического, медицинского и сельскохозяйственного. Концерты самодеятельности и вечера проходили с неизменными аншлагами, и на танцах, которые устраивались по субботам под открытым небом, было трудно протолкнуться.
Думаю, будет интересным рассказать об этих танцах более подробно. Институт располагался на окраине города рядом с шоссе Орджоникидзе-Беслан, и представлял собой обнесенный забором обособленный городок,
Заасфальтированная площадь между учебными корпусами и общежитием была отдана под танцы (термин "дискотека" был еще неизвестен). Одна из комнат в общежитии была обустроена под музыкальную студию и называлась радиорубкой. В студии был установлен мощный усилитель, проигрыватель грампластинок и последнее чудо техники - пленочный магнитофон.
Хочется отметить, что в мои школьные и студенческие годы в наш быт как-то незаметно вошло огромное количество новинок, являвшихся следствием достижений научно-технического прогресса. У современной молодежи они могут вызвать лишь снисходительную усмешку, но тогда…
Примерно в 50-м году на нашей улице провели электричество, и на смену керосиновым лампам пришли электрические. Это был качественный скачок в уровне жизни! Уверен, сегодня редко кто сможет себе представить жизнь без электричества.
Возьмем простейшую проблему: нужно погладить брюки. С электроутюгом это займет несколько минут. А раньше эта процедура требовала уйму времени: нужно было засыпать древесный уголь в утюг, разжечь его вне помещения, нагреть до нужной температуры за счет раскачивания в воздухе и т.д.
А каким чудом считалось появление в нашей жизни холодильников! А переносных радиоприемников! А искусственных спутников! А телевизоров!
Помню, как из поездки в Москву (за стеариновыми свечами для спекуляции, о чем взрослые говорили шепотом) возвратился наш сосед. Прибежал к нам (отец случайно оказался дома) и с порога начал, захлебываясь:
– Василь! Что я в Москве увидел! Иду я по главной улице, Горького называется, и вижу, стоит в витрине здоровенный радиоприемник. Вот такой (широко разводит руки). А спереди у него - небольшая фотокарточка. Вот такая (показывает на пальцах). А в фотокарточке люди и разговаривают и двигаются! Телевизор называется…
Припоминаю, отец подивился рассказу, да и я тоже.
Думаю, если сейчас моему старшему внуку Михаилу, компьютерному фанату, сообщить любую техническую новость (даже, к примеру, что люди высадились на солнце), максимум, что от него можно ожидать, так это сказанного многозначительно "Круто…" - и больше ничего.
А телевидение пришло в институт, когда я был уже на третьем курсе. До этого я успел побывать в Москве, и в гостях у Михаила Минаевича смотрел знаменитый КВН с увеличительным стеклом, заполненным водой. А для многих моих однокашников телевидение было в новинку. Первые передачи начинали транслироваться, мне кажется, в 6 часов вечера и продолжались часов до 11. И первое время красный уголок общежития, где стоял телевизор, был всегда заполнен до отказа. По нынешним меркам, смотреть было нечего, но счастливчики, успевшие своевременно занять места
Меньше всего сейчас мне хочется выставить свое поколение наивными папуасами, впервые увидевшими зеркальце, хотя что-то общее, очевидно, есть. Сейчас мне хотелось бы выразить мысль, что для моих сверстников, начинавших жить даже без электричества, встреча с многочисленными проявлениями технического прогресса на бытовом уровне благотворно отразилась на массовом сознании и дала серьезный толчок развитию у них здоровой тяги к знаниям, ответственному отношению к труду, культурному развитию. Мне кажется, к сожалению, у современных молодых людей эти ориентиры начали размываться.
Впрочем, не стоит брюзжать по этому поводу: оценочные критерии нравственных категорий могут меняться со временем, и я могу ошибаться.
Лучше возвратимся к танцам.
Танцплощадка нашего института пользовалась бешеной популярностью у студентов города.
Во-первых, богатый выбор невест и женихов.
Во-вторых, всегда современный репертуар танцевальной музыки - каждый желающий мог принести новую пластинку или магнитную пленку и прокрутить модную мелодию для всех.
В-третьих, мероприятие было бесплатное. (Расходами на приобретение трамвайного билета можно было пренебречь, так как студенты в Орджоникидзе их не покупали практически никогда).
А главное - мероприятие было безопасным. Правда, одно время здесь активизировались пришлые хулиганствующие элементы, но однажды местными силами им был дан запоминающийся отпор: во время очередной драки кто-то вбежал в общежитие с криками "Наших бьют!".
Все похватали, что попалось под руку - палки, сковородки, табуретки - и началось, как потом сказал секретарь парткома Давидянс, «зверство». Музыка не прекращалась, но «дружинники» хватали подозрительных и после небольших разбирательств начинали жестоко их избивать, в особенности, если находили «финку».
Кончилось тем, что музыка прекратилась, прибыла милиция, вызвали скорую помощь, пострадавших увезли, остальные разбежались. Свидетелей не нашли ни одного (все в это время «спали»). Давидянс долго проводил следствие, но безрезультатно.
Результат превзошел все ожидания: драк на танцах больше не случалось никогда.
Правда, были последствия другого характера: на танцы стал ходить для наблюдения за порядком сам Давидянс. Поскольку грубых нарушений не случалось, Давидянс стал отлавливать танцующих "под хмельком" (такое явление среди студентов было нередким).
Давидянс появлялся на танцплощадке в сопровождении двух-трех гренадерского ттипа молодых людей из числа комсомольских активистов, медленно прогуливался по периметру танцплощадки, всматривался в лица (площадка освещалась слабо), иногда останавливался, заговаривал, в необходимых случаях приглашал на беседу в комитет комсомола, что само по себе было плохим признаком. Во время одного из таких своих рейдов Давидянс стал невольным виновником трагикомического случая.
Пришел на танцы студент-геолог третьего курса, кажется, его звали Сергей. Как потом Сергей объяснял, он пришел после свадьбы, и поэтому явно был кандидатом на беседу с Давидянсом. Сергей жил в общежитии, и приятели отвели его домой, а для верности дверь закрыли снаружи.