Мозг и интеллект: нарушение и восстановление интеллектуальной деятельности
Шрифт:
В серии последующих экспериментов, описанных уже в настоящей главе, нами было обнаружено, что зрительный предметный образ-представление нарушается не только при акустико-мнестической и амнестической формах афазии, но и при всех других формах, из чего следует, что афазия в целом связана с нарушением и образа восприятия, и образа-представления. Было показано также, что нарушается образ не только зрительной, но и других модальностей — слуховой, тактильной. Это становится понятным, если вспомнить положение, выдвинутое А. Н. Леонтьевым, о том, что предмет является узлом свойств, а образ является узлом модальных ощущений, которые представляют собой не механический набор, а систему модальностей. Именно поэтому нарушение образа-представления какой-либо одной модальности и не остается изолированным, оно неизбежно ведет к системному эффекту — к нарушению образа других модальностей или к нарушению всего узла модальных ощущений. При этом, как показали опыты, наибольшие трудности для актуализации образов при
Эксперименты позволили увидеть, что предметный образ при афазии нарушается и как многоуровневое образование. Разные структурные и функциональные уровни нарушаются по-разному и зависят от топики поражения мозга, от формы афазии. Было обнаружено, что у больных с моторными формами афазии (преимущественно с эфферентной моторной афазией) образы-представления нарушены в целом и в большей степени на ступени актуализации глобального образа на разных уровнях его обобщения. Относительно более сохранным остается уровень конкретного предметного образа.
При сенсорных формах афазии (акустико-мнестической, сенсорной, амнестической), наоборот, нарушается уровень конкретного образа с его существенными признаками и остаются сохранными уровни глобального образа. В речи эти дефекты релевантны нарушениям лексики по типу вербальных парафазии, т. е. замены искомого слова близким по смыслу.
Наш материал также подтвердил положение о том, что предметный образ и при его формировании (образ восприятия), и при его актуализации (образ-представление) не является изолированным, оторванным от целостного контекста. Однако этот контекст и семантические поля образов не остаются сохранными при афазии, дефекты проявляются в большом количестве дискретных, семантически не связанных рисунков, в сужении общего объема рисунков (актуализированных образов), в дезорганизации семантических образных полей и семантических связей между отдельными группами рисунков, в возвратах к уже отработанным группам рисунков и т. д. Такая дезорганизация предметно-образного контекста и семантических полей особенно характерна для сенсорных форм афазии, а для эфферентной моторной афазии присущи инертность, нарушение динамики в актуализации образов, снижение их общего объема, разнообразия (богатства).
Таким образом, можно думать, что при афазиях на уровне речи возникают нарушения интравербальных связей, а на уровне образов — интраобразных.
Анализ этого материала привел нас к неизбежности постановки таких вопросов, как: взаимодействуют ли эти уровни в структуре и в микрогенезе интеллектуальной деятельности в процессе решения задач, и если взаимодействуют, то на каком уровне построения — операциональном, семантическом; имеются ли общие для речевого и образного уровней интеллектуальной деятельности механизмы нарушения в решении интеллектуальных задач; нарушаются ли смысл и значение на образном уровне?
Если обратиться к состоянию этой проблемы в психологической литературе, то мы увидим, что в современных исследованиях отводится значительное место изучению образов и их роли и места в психической сфере человека. Немало исследований, в которых рассматривается проблема смысла и значения и возможного их взаимодействия с предметными образами-представлениями. Одни исследователи считают, что образ и язык в процессе познания не только не исключают, но взаимодополняют друг друга, что там, где есть знак, там есть и образ (С. Л. Рубинштейн и др.). Другие считают, что образы и символы дублируют и в случае необходимости замещают естественные языки. Они по аналогии с вербальными значениями могут быть организованы в устойчивую систему отношений, которая функционирует как категориальная систему (В. Ф. Петренко и др.). В некоторых исследованиях обнаружено, что в раннем онтогенезе невербальные — операциональные и предметные — значения формируются наряду с вербальными. Третьи полагают, что значение может быть представлено в виде совокупности признаков, служащих для классификации объектов, явлений. Система значений в этом случае не сводится только к вербальным формам их существования и может выступать как система актуальных координат опыта, сложившаяся в результате встреч субъекта с миром. Так, в ряде этих работ «…показано, — пишет Н. Г. Салмина, — что значение может быть представлено в виде совокупности признаков, служащих для классификации объектов, явлений. Система значений в этом случае не сводится к вербальным формам их существования»[128]. А исследования С. Л. Рубинштейна, Л. А. Гуровой, Я. А. Пономарева и других показали, что в процессе переработки информации образные и вербально-понятийные компоненты мышления представлены в единстве.
О связи нарушений вербального уровня и уровня образов-представлений в интеллектуальной деятельности мы уже писали. Здесь же мы кратко остановимся на сопоставлении экспериментальных данных прежних наших работ с настоящим исследованием, чтобы продемонстрировать наличие некоторых общих психологических механизмов, лежащих в основе нарушения и речи, и образов-представлений.
Проведенные нами исследования по изучению этой проблемы показали, что между нарушениями этих двух сфер интеллектуальной деятельности существует определенная и четкая связь. Так, оказалось, что у группы больных с эфферентной моторной афазией на уровне речи нарушается и понимание, и актуализация обобщенных слов, но остаются относительно более сохранными слова, обозначающие конкретные предметы. В то же время больные с акустико-мнестической, сенсорной и афферентной моторной формами афазии (поражение задней речевой зоны) обнаруживают большую сохранность понимания и актуализации обобщенных слов. Что касается связей между словами и образами, то в этих случаях более сохранны категориальные и нарушены ситуативные связи, в отличие от эфферентной моторной афазии, при которой мы обнаружили обратную картину. В других экспериментальных исследованиях понимания слов мы получили данные о сужении значения слова, его многозначности, о нарушении понимания категориальных связей за счет увеличения ситуативных у больных с эфферентной моторной афазией. Приведем примеры.
Больной К. (эфферентная моторная афазия) в задании подобрать к слову транспорт соответствующие картинки подобрал картинки, изображающие пароход, поезд, троллейбус, вертолет и тут же — тачку, лыжи, санки, трактор, колесо, светофор.
Сопоставляя результаты этих опытов с опытами настоящего исследования, мы видим, что в них имеется сходство: на предметное звучание идущего поезда больные с эфферентной моторной афазией давали конкретные ответы, связанные с заданным предметом ситуативно, — «электричка», «светофор»; на звук марширующих солдат — «командир и солдаты» и др. Материалы этих опытов позволяют говорить о нарушении у этой группы больных системы обобщенных признаков, стоящих за словом, о нарушении категориальных связей слова и в целом — о сужении значения слова.
В этих же работах было обнаружено нарушение понимания смысла слов и относительная сохранность, конкретных значений при поражении передней речевой зоны, для поражений же задней речевой зоны, наоборот, характерными оказались сохранность смысла и нарушение понимания и актуализации слов конкретного предметного значения. Эти нарушения смысла и значения на уровне речи были связаны соответственно с нарушениями обобщенного и конкретного предметного образа.
Все проведенные нами опыты отчетливо указывают на связь нарушения предметно-образной и вербальной, сфер познавательной деятельности при эфферентной моторной афазии: на том и другом уровнях обнаруживается сужение значения и слова и предметного образа и нарушение их смысловой сферы. Эта связь обнаруживается и при других формах афазии — акустико-мнестической и сенсорной, однако психологический механизм этих нарушений иной. При сенсорных формах афазии нами было обнаружено нарушение актуализации предметных образов из-за дефектов вычленения существенных признаков предмета, которые, как нам представляется, несут на себе конкретное предметное значение и сохранность глобального обобщенного образа предмета, общего для целого класса однородных предметов.
Этот вывод сделан нами и на основании сравнения рисунков больных и их вербальных реакций в процессе рисования. Их рисунки, как мы видели выше, представляли собой как бы усредненный предмет без его конкретизации. В словесных реакциях этот дефект проявлялся в том, что больные, как правило, говорили, что они «не видят предмета», либо говорили о появлении неких общих образов: «что-то… транспорт какой-то» (шум поезда), «может быть, поезд?»; «что-то не вижу, может быть, так? Дерево» (в ответ на задание нарисовать вишню рисует обобщенное дерево), «А может быть, ягода? Тогда так» (рисует кружочек). Это совпадает с результатами опытов на понимание слов, в которых нами была обнаружена сохранность понимания слов, отражающих абстрактные и обобщенные понятия, и нарушение понимания конкретных предметно отнесенных слов. Нарушение предметной отнесенности слова приводит к тому, что вместо конкретной связи «предмет-слово» актуализируется смысловое поле, в которое входит заданное в эксперименте слово, т. е. предметное значение слова, денотат, замещается его обобщенным смыслом и родовым понятием. Так, не поняв конкретного значения слова холецистит, один из больных говорил: «Это что-то… болезнь такая», а слово русак сразу отнес к обобщенному классу — животное: «Это что-то… может, животное, что ли»; корабль — к транспорту: «Это, по-моему, транспорт такой» и т. д. Возможно, здесь мы имеем дело с обобщенным вербализированным отражением невербализированных смыслов. Сложная непрямая взаимосвязь и взаимообусловленность нарушения семантики образов-представлений и семантики речи отчетливо выступала во всех наших исследованиях, посвященных этой проблеме. Мы думаем, что полученный нами экспериментальный материал — вербальный и невербальный — не только позволяет говорить о тесной связи предметных образов с речью, но дает основания для выдвижения предположения о возможном психологическом механизме этой взаимосвязи.