Мозг рассказывает.Что делает нас людьми

Рамачандран Вилейанур С.

«ЧТО

послужило

в

большей

степени?»,

а

скорее

«КАК

они

взаимодействовали, чтобы создать конечный результат?». Спрашивать,

является ли язык по большей части результатом воспитания, так же глупо,

как спрашивать, происходит ли соленость столовой соли по большей части из

натрия или по большей части из хлора.

Не так давно умерший биолог Питер Медавар приводит убедительную

аналогию,

чтобы

проиллюстрировать

заблуждение.

Унаследованное

расстройство,

называемое фенилкетонурия (ФКУ), происходит по причине

редкого анормального гена, который не позволяет усваивать аминокислоту

фенилаланин в теле человека. Когда аминовая кислота начинает

накапливаться в мозге ребенка, у него наблюдается сильная умственная

отсталость. Лечение просто. Если диагностировать заболевание на ранней

стадии, все, что нужно делать, исключить продукты, содержащие

фенилаланин, из питания, и ребенок будет расти с нормальным IQ.

Теперь представьте себе две крайние ситуации. Предположим,

существует планета, где этот ген не встречается, а фенилаланин повсюду, как

кислород или вода, и необходим для жизни. На этой планете замедленное

развитие из-за ФКУ и, следовательно, изменение IQy населения будет

полностью относиться к гену ФКУ. Здесь вы можете с полным правом

сказать, что отсталость в развитии генетическое расстройство или что IQ был

унаследован. Теперь представьте себе другую планету, на которой все

наоборот. У всех ФКУ, но фенилаланин почти не встречается. Здесь вы

скажете, что ФКУ вызвано окружающей средой ядом, который называется

фенилаланин, и что изменение IQ вызвано окружающей средой. Этот пример

показывает, что, когда взаимодействие между двумя переменными запутано,

бессмысленно выискивать процентное соотношение одного и другого. И если

это верно для одного гена, взаимодействующего с переменной окружающей

среды, этот довод должен быть еще более сильным для такого сложного и

многофакторного механизма, как человеческий разум, поскольку гены

взаимодействуют не только с окружающей средой, но и друг с другом.

По иронии судьбы проповедники IQ (такие как Артур Йенсен, Уильям

Шокли, Ричард Херрнштайн и Чарльз Меррэй) используют наследуемость IQ

(иногда его называют фактором общего интеллекта, или маленьким g) как

довод в пользу того, что ум имеет одно измерение. Все равно что общее

здоровье

это

одно

измеряемое

свойство

лишь

потому,

что

продолжительность жизни имеет сильную наследственную составляющую,

которая

может быть выражена одним числом возраст! Ни один студент-

медик, который верит в «общее здоровье» как монолитную единицу, не

сможет далеко уйти в медицинском училище или получить разрешение стать

врачом и это правильно, но тем не менее люди строят целые карьеры в

психологии и политике на столь же абсурдной вере в общий интеллект как

единственное измерение. И такое понимание дает нам не больше, чем

понятие шока.

Но вернемся к языку. Теперь должно быть очевидно, на чьей я стороне:

ни на чьей. Я с гордостью занимаю нейтральную полосу. И эта глава не

столько о том, как язык развился хотя я использую это выражение для

краткости, сколько о том, как развилась языковая компетенция, или

способность быстро овладевать языком. Эта компетенция управляется

генами, которые были отобраны в процессе эволюции. В этой части главы мы

зададимся такими вопросами: почему эти гены были отобраны и как

развилась эта чрезвычайно сложная способность? Является ли она

составной? Откуда все это началось? А также как мы сделали этот

эволюционный переход от мычания и завывания наших обезьяноподобных

предков к необыкновенному лиризму Шекспира?

ВСПОМНИТЕ ПРОСТОЙ ЭКСПЕРИМЕНТ «буба-кики». Может ли он дать ключ к

пониманию того, как первые слова возникли в группе человекообразных в

африканской саванне в период от 100 до 200 тысяч лет назад? Поскольку

слова для обозначения одного и того же предмета часто очень сильно

различаются в разных языках, сама собой в голову приходит мысль, что

слова выбираются для каждого конкретного предмета по воле случая. Среди

лингвистов этот взгляд распространен. Представьте, как однажды ночью

первое стадо человекообразных предков сидит вокруг племенного костра:

«Ладно, давайте назовем эту вещь птицей. Теперь давайте повторим

все вместе. Птиииищща . Ладно, давайте еще раз скажем, птиииищца ».

История, конечно, идиотская. Но если словарный запас формировался

не так, то как? Ответ можно найти в нашем эксперименте «буба-кики»,

который явно показывает, что существует встроенное, неслучайное

соответствие между видимой формой предмета и звуком (или, по крайней

мере, типом звука), который может быть его «партнером». Эта установка