Мозговой Студень
Шрифт:
Комки, - подумал он.
– Моя жена.
Мертвые комки.
Я не был хорошим мальчиком. Я не был готов.
За его спиной распахнулась дверь. Тонкая тень легла на пол.
– О, папа, посмотри, что ты наделал!
– прозвучал раздражённый голосок дочери.
– Tы не был готов, да?
– Не был, - пробормотал Смит, думая о своём сне.
– Нет, не был. Мне очень жаль. Я не был… готов.
– Папочка!
– нахмурилась дочь, скрестив руки на груди во фланелевой пижаме.
– Ты был плохим мальчиком.
– Я… я знаю.
– Пойдём, - фыркнула она.
Лес, - подумал он.
– Овраг. Но, разве Мари не сказала, что контейнер забрали?
– Скорее, папочка!
Ветки царапали ему лицо и грудь, но он этого не чувствовал. Пятнистый лунный свет освещал их путь; лес выглядел лабиринтом. С каждым шагом приходило какое-то пульсирующее откровение, как брюшная полость Марии до того, как Смит вскрыл её, и как его пульсирующая головная боль.
Овраг был пуст, если не считать корки дезактивирующей пены, которую здесь распылили. Джинни постоянно подгоняла его, как в тот раз, когда он повёл её в торговый центр к Санте. Но теперь их ждал не Санта. Смит чувствовал, как нечто тянется к его мозгу, и зовёт его…
Отец, - пришла странная мысль.
– Сначала ты должен был навестить Oтца, папочка. Но ты этого не сделал. Вот почему дети Mатери умерли в мамочкe.
– Да, - пробормотал Смит.
В сотне ярдов за оврагом Смит увидел его. Контейнер, идентичный первому, только этот был чёрным, а не белый. Чёрное и белое, - подумал Смит.
– Инь и Ян. Мать и Oтец.
Он посмотрел вниз.
Мужчина и женщина.
Смит опустился на колени перед контейнером. Крышка открылась от его прикосновения с влажным хлопком и сосущим звукам. Но его голые колени вылилось множество извивающихся белых сперматозоидов. Смит усмехнулся. Он зачарованно зачерпнул руками мясистую грязь. В его пальцах зашевелилось белое семя Oтца…
– Ещё не поздно, папочка.
Да, конечно, - подумал Смит.
– Конечно!
Над ним бушевал лунный свет.
Джинни кивнула.
Смит уткнулся лицом в комковатую белую жижу и принялся за еду.
««—»»
Джинни лежала на ковре перед телевизором, подперев руками подбородок. «Звездный Путь» был ее любимым сериалом. Слава Богу, Боунс вернул мозг Спока в прошлой серии.
Наверху Смит был в восторге.
– Я не могу поверить.
– Что, дорогой?
– Черношеий синий соловей. Круто.
Он положил бинокль и лёг рядом с Донной. Теперь осталось недолго. Она поцеловала его и улыбнулась. Смит тоже улыбнулся и нежно погладил огромный живот под ночной рубашкой. Он был раздутый, красивый, натянутый и такой тёплый.
Он приложил к нему ухо и прислушался. Он слышал их там.
Донна заснула в его объятиях. Смит погладил драгоценный живот. Ему не терпелось увидеть, что из него выйдет...
перевод: Олег Казакевич
" Не тот парень "
– Мы изрядно попортили его, - заметилa Уэндлин.
Рена ухмыльнулась.
– Ага. Классно, да?
Ни одна из женщин, кстати, не носила трусиков. Когда каждая из них наклонилась над большим открытым багажником глиняно-красного "Малибу" 76-го года,
– Этот был смешной, - сказала Рена.
– Ага, - согласилась Уэндлин.
– Горлопан и каламбурщик.
Рена хихикнула:
– Одним долбоебом-красавчиком, оскорбляющим женское общество, меньше.
Лунный свет, колеблющийся через высокие деревья, высвечивал пятнами их вытянутые спины и ноги. Где-то ухнула сова. Прямо под ними пологий ручей бурлил по камням.
Они обе надели латексные перчатки, когда склонились над трупом; только потому, что они были импульсивными, не означало, что они были тупыми. Они прочитали все об углекислородных лазерах полиции штата и специальных процедурах со смолой, которые могут снять отпечатки пальцев с человеческой кожи. Не может быть, чтобы этих двух девах поймали. Уэндлин не могла представить себе ничего более ужасного: жизнь в государственной тюряге, в сточной канаве, за стеной. Она не была против женских удовольствий, но каждую ночь вылизывать, покрытую коркой, пизду 150килограмовой "мамы" из тюремного блока было ей не по кайфу. Конечно же, нет.
– Дерьмо!
– вдруг забеспокоилась Рена.
– Где его...
Уэндлин, свирепо взглянув, застыла с плоскогубцами.
– Боже, иногда ты такая невнимательная, Рена! Лучше бы тебе найти его! Ты оставила его в доме?
– Уфф, - Рена моргнула.
– Не думаю.
– Как насчет твоей сумочки? Может ты положила его в свою сумочку?
– Уфффффф…
– Рена, честное слово, ты должна стоять перед вентилятором, чтобы выветрить воздух в своей голове!
– Ну прости! – скулила Рена, собираясь пустить слезу.
– Я не помню, что я с ним сделала!
Уэндлин покачала головой. Дети, - отмахнулась она. Так недальновидно. Рене было всего 23, и она бывала взбалмошной. Уэндлин, на шесть лет старше, рассматривала ее в каком-то смысле как сестру, по крайней мере, когда они не облизывали вагинальные бороздки друг друга. Сестры обычно не занимаются такими практиками. Это была скорее эзотерическая вещь, возможно, психическая/социальная связь. Они были сестрами эфира.
Как звали того парня? Уилл?– задумалась Уэндлин. У нее всегда было плохо с именами. Уолт. Точно. Это оно. Они без особых усилий "сняли" Уолта в "Кэггис", одном из шумных танцевальных клубов в центре города. Уолт был одним из тех парней, которые слишком симпатичные, чтобы быть хорошими. Рена и Уэндлин тоже не были зачуханными сами по себе, чтобы вы понимали, у них было все необходимое, чтобы притягивать к себе: как красотой, так и вашим удовольствием. Рена была стройная, подтянутая, с алебастровой кожей, с коротко стриженными, блестящими черными волосами. Уэндлин выглядела более крепкой, большой, сильной, фигуристое тело из плюшевой плоти, с шелково-прямыми белыми волосами, жемчужно-голубыми глазами и свежими линиями загара. У них редко были проблемы с выбором, и они всегда были тщательны и осторожны, чтобы их не видели уходящими с жертвой. Что ж, возможно, сейчас стоит отметить, что Уэндлин и Рена были не только разносторонними, ненасытными, привлекательными и очень сексуальными женщинами, они также были тем, что психиатры клинически назвали “систематизированной стадией социопатии с острыми эротоманскими импульсами”. Секс-убийцы - было бы более красноречивым ярлыком. Душегубки. Безупречные сумасшедшие психо-суки с красивыми попками…