Можайский — 3: Саевич и другие
Шрифт:
— Он первый начал!
— Я? — Митрофан Андреевич, стараясь рассмотреть за мной своего оппонента, свесился через подлокотник. — Я?
— Господа!
— А лично я, — вдруг заговорил Можайский, — так ничего и не понял. В чем анекдот-то? Не знаю, как вы, Митрофан Андреевич, а я не прочь услышать разгадку. Вам нравятся пресные блюда?
Полковник перевел взгляд на его сиятельство и прошипел подобно головешке под струей воды:
— Вам кажется, что солью можно исправить протухшее блюдо?
Можайский широко распахнул свои неизменно улыбающиеся глаза и вперился страшным взглядом прямо в глаза Митрофана Андреевича. Но фокус, как сказали бы в цирке, не удался: брант-майор только усмехнулся.
— А впрочем, — неожиданно
Михаил Фролович покраснел:
— Шарманка у вас в депо [32] . А у меня — исключительно точные инструменты!
— Лупа и линейка?
32
32 Чулицкий имеет в виду пожарное депо, находившееся на Пеньковой, 6. Ныне по этому адресу расположены судебно-экспертное учреждение «Испытательная пожарная лаборатория по Санкт-Петербургу», отдел административной практики и дознания ГУ МЧС России по Петербургу и специализированная пожарная часть по тушению крупных пожаров.
Чулицкий вскочил:
— Нет, милостивый государь! Знание дела и здравый смысл!
— Здравый смысл? У вас? Сушкин! Да вы-то хоть не маячьте у меня перед глазами!
Я вздрогнул: отойти с линии огня и дать непонятно отчего заведшимся оппонентам сцепиться врукопашную? Или по-прежнему столбом стоять между ними?
Пока я размышлял, Кирилов начал подниматься на ноги.
— Стойте, — закричал я. — Стойте!
— Ну, что еще там у вас?
— Драться вам я никак не могу позволить!
— Драться? — усы полковника встопорщились, приняв по обыкновению параллельное полу положение, слегка раскосые глаза сделали попытку округлиться, но это у них не очень получилось. — Драться? Сушкин! Да вы с ума сошли? Или уже надрались в стельку?
— Что вы делаете? — Я преградил дорогу вставшему из кресла и сделавшему шаг вперед Кирилову. — Не пущу!
Полковник остановился, смерил меня от макушки до пят высокомерным взглядом — взгляд этот был настолько холодным, что я поневоле съежился — и, взяв меня за рукав пиджака, отодвинул в сторону. Я не смог ему противостоять и, когда он двинулся дальше, только беспомощно — открывая и закрывая рот — наблюдал за происходившим.
Однако к Чулицкому Митрофан Андреевич не подошел. Он занял позицию у стола, позвенел стаканами, выбирая меж них по какому-то ему одному известному принципу, повертел в руках очередную бутылку, искоса взглянул на стоявшего чуть поодаль Михаила Фроловича и вдруг, подмигнув, пригласил:
— А не выпить ли нам, господин хороший?
Несмотря на вульгарный оборот, использованный Митрофаном Андреевичем, в самом тоне, каким это было сказано, ничего оскорбительного, как ни странно, не оказалось. Напротив, тон имел характер дружелюбный и отчасти шуточный.
Михаил Фролович, тоже уловив эту перемену, переступил с ноги на ногу — как бы в нерешительности — и подошел к столу:
— Сами вы — господин хороший! Наливайте!
Кирилов разлил водку по двум стаканам, и оба эти брюзги, чокнувшись, выпили.
— А все-таки, Сушкин, — крякнув, заявил Кирилов, — водка у вас — дрянь!
— Отменная гадость! — поддержал полковника Чулицкий и тоже крякнул.
Не знаю, с какой, собственно, стати, но я почему-то начал оправдываться:
— Да я вообще понятия не имею, откуда она у меня взялась! Обычно я выбираю нашу, бекмановскую [33] , и кто сюда приволок эту смирновскую поделку, хоть убейте — не знаю!
Это не было чистой правдой. На самом-то деле, я, разумеется, знал, откуда у меня, да еще и в таких количествах, взялась смирновская водка. За несколько дней до описываемых событий один мой коллега — имени его я называть
33
33 Сушкин имеет в виду производившиеся в Петербурге водки товарищества «Бекман и Кo».
34
34 Сушкин, полагая, что отчет будет напечатан, чернит продукцию Смирнова из корыстных соображений: как и ныне, одним из хороших источников дохода для репортера было участие в конкурентных «войнах». Говоря проще, Сушкину заплатили.
Пари, как и следовало ожидать, коллега проиграл. Явившись ко мне на днях — бледный, с тяжелыми мешками под глазами и синяками вокруг них, — он, дыша на меня отвратительным перегаром, с порога заявил:
— Всё: больше я не могу! Забирай свой выигрыш!
И тогда в мою квартиру чуть ли не силой начали заносить корзины и ящики. Всего в них оказалось двенадцать с половиной дюжин смирновских бутылок: при виде их мне едва не сделалось дурно!
— А может, не надо? — жалобно вопросил я, с ужасом глядя на то, как мои кухня и гостиная превращались в склад непотребного напитка.
Коллега злобно усмехнулся и отрезал:
— Надо, Сушкин, надо! Уговор дороже денег.
— Но…
— И никаких «но»: я пил вот это целых семь месяцев, теперь — твоя очередь!
— Да ты с ума сошел! — закричал я в невероятном волнении. — Кто же тебя заставлял пить именно смирновскую водку?!
На этот раз коллега только развел руками:
— Начал по глупости, остановиться не смог.
— Что значит — не смог? — удивился я.
— А то и значит. — Коллега с ногами в грязных ботинках взгромоздился на мой диван и — полная уже неожиданность — достал из кармана штофик [35] : разумеется, смирновский же!
35
35 Бутылка объемом примерно 0,25 литра.
— Не понимаю.
— Экий ты несообразительный, — коллега откупорил штофик и сделал глоток. — Я и продержался-то так долго только потому, что не смешивал. Если бы начал смешивать, прыгать с водки на водку, только на кладбище ты бы меня и видел!
— Тьфу, ерунда какая!
— А вот и нет! — Коллега сделал еще глоток. — Спроси хоть у кого угодно. Да хоть у господина Менделеева!
Имя Дмитрия Ивановича впечатления на меня тоже не произвело: этот, безусловно, выдающийся ученый муж сам открыл и свое открытие внедрил в сознание масс, что тяготы похмелья зависят исключительно от состава напитка, а никак не от того, какие напитки между собою смешиваются. При условии, конечно, схожей их крепости и, если можно так выразиться, «консистенции». Говоря проще, водка на водку к скверным последствиям не приведет, если обе водки — или большее их количество — составлены из спирта одинаково хорошей очистки. А значит и переход с напитка сивушного на качественно-добротный не только не даст никаких осложнений, но и напротив — смягчит отравление.