Можжевеловый Холм

Перри Девни

— Спокойной ночи, Мемфис, — затем он ушёл, закрыв за собой дверь и удалившись в свой дом.

Улыбка мелькнула на моих губах.

— Спокойной ночи, Нокс.

8. НОКС

На улице чирикнула птичка, и мой взгляд в сотый раз за час метнулся к окнам. Подъездная дорожка была пуста, как и три минуты назад.

— Блин, — я провёл рукой по волосам и стащил последнюю футболку с кучи чистой одежды на кровати, отнёс её в шкаф на вешалку. Затем я отнёс пустую корзину в прачечную

и направился на кухню.

Посуда была вымыта. Холодильник забит. Весь дом был чист.

Впервые за несколько месяцев я взял целый выходной. Не такой уж большой подвиг. Настоящим достижением было не пойти в «Наклз» в свой выходной день. Ресторан был в моих мыслях постоянно, и в большинство дней отпуска я ходил туда заглянуть. Материнская забота, по словам Скипа.

Но сегодня я не выходил из дома. Я даже не позвонил, чтобы узнать, как идут дела. Понедельник был спокойным днём, поэтому я сомневался, что будет безумный ажиотаж, особенно в конце октября. Тем не менее, мои пальцы так и чесались набрать номер просто для того, чтобы отвлечься. Просто чтобы отвлечься от часов.

Было шесть часов вечера. Разве Мемфис уже не должна быть дома? Я не был уверен, во сколько она приходит домой — я всегда был в ресторане, но её смена заканчивалась в пять. Где она была?

Прошло пять дней с тех пор, как она рассказала мне о своей семье. Пять дней и пять ночей без Мемфис. На выходных ресторан был забит охотниками, остановившихся в отеле. Наши пути не пересекались. И каждый вечер, когда я возвращался домой после наступления темноты, свет в лофте был выключен. Дрейк не будил меня.

С его слезами или без, я бы зашёл сегодня вечером.

Я просто… чёрт возьми, я скучал по ней. Я скучал по сладкому аромату её духов. Я скучал по её нежному шёпоту. Я скучал по тому, как она прячет подбородок, чтобы скрыть румянец.

Я бы нашёл предлог, чтобы навестить её, даже если это было просто для того, чтобы поздороваться. Чтобы дать ей понять, что история, которую она рассказала о своих родителях, не отпугнула меня. Неудивительно, что она сбежала в Монтану.

То, через что она прошла в одиночку, было немыслимо.

Моя семья только и делала, что оказывала поддержку, граничащую с властностью, но только потому, что им было не всё равно. Ни за что на свете мама и папа не стали бы обращаться со своими дочерями так, как обращались с Мемфис. Ни за что на свете они бы не упустили возможности взять на руки своего внука.

Чёрт, но она была сильной. Я чертовски уважал её за то, что она ушла. От денег. От наследия. От контроля. Я восхищался тем, что она поставила жизнь своего сына на первое место.

Как бы рискованно это ни было, я должен был увидеть её. И, надеюсь, мне удастся удержаться от поцелуя.

Потому что, чёрт возьми, как же я хотел её поцеловать. Как я почти поцеловал её той ночью.

Одинадцать минут шестого. Почему я не знал её расписание? Что,

если ей понадобится помощь? Кому бы она позвонила? Есть ли у неё вообще мой номер?

Стук моих пальцев по гранитной столешнице наполнил тишину дома. Я думал, что буду скучать по этому. Тишине. Одиночеству. Но весь день у меня внутри была тревога: слишком тихо. Слишком пусто. Где она была?

Работа по дому не помогла успокоить нервы. Не помогла и уборка гаража. Теперь все два места были чистыми, и у нас с Мемфис было достаточно места для парковки, когда выпадет снег. Я не планировал готовить сегодня. У меня было много остатков еды.

Но мне нужна было чем-то занять себя, хоть чем-то, чтобы отвлечься от пустой подъездной дорожки, поэтому я направился в кладовку и достал пакет с манной мукой.

Приготовление теста для макарон и его раскатка не должны были занять много времени. Вот только каждые тридцать секунд я поглядывал на дорожку, надеясь увидеть серый «Вольво», направляющийся в мою сторону. За стеклом был лишь прохладный осенний день.

Трава на лугах из зелёной превратилась в золотую. Жёлтые сосны были покрыты инеем. Горы вдали были покрыты белыми шапками.

Осень была моим любимым временем года, и, если не считать небольшого притока охотников в этот район, в эти дни на Главной улице было больше знакомых лиц, чем незнакомцев. До праздников было еще далеко. Это было время, чтобы немного отдохнуть.

Но сегодня я занимался чем угодно, только не отдыхал, и, если я собирался чувствовать себя так в выходной день, что ж… Я буду мамой, Скип, до Рождества.

Когда макароны были нарезаны и готовы, я нашёл кастрюлю и поставил её на огонь. Затем я достал из холодильника пучок шпината и грибы. Я искал сливки, чтобы приготовить простой соус, когда снаружи под шинами захрустел гравий.

Разумнее всего было бы остаться здесь, зарывшись лицом в холодильник, но я захлопнул его и направился к входной двери.

Мемфис отстёгивала автокресло Дрейка, когда я вышел на улицу. Она стояла во весь рост, держа его переноску на руке, и когда она взглянула поверх крыши «Вольво», моё сердце упало. Её лицо было в пятнах. Глаза были красными, как будто она плакала всю дорогу сюда. И Дрейк кричал.

Это напомнило мне о её первом дне в Куинси. Тогда мне не понравилось видеть это. И уж точно мне не нравилось видеть это сейчас.

— Что случилось? — я пересёк подъездную дорожку, переместившись прямо в её пространство и взял ручку автокресла.

— Ничего, — она махнула рукой и фыркнула. — Просто понедельник.

— Мемфис, — предупредил я.

— Я в порядке, — она залезла в машину и вытащила сумку с подгузниками Дрейка, затем закрыла дверь и подошла к багажнику, открывая его. Ещё одна слеза, которую она не успела вытереть, стекала по её щеке.

Мне не нравилось видеть, как Дрейк плачет. Но Мемфис? Это было похоже на то, как будто из меня выбили дух.