Можжевеловый Холм

Перри Девни

— Кто?

— Она не назвала мне своего имени. Но она утверждает, что у тебя ребёнок Оливера Маккея.

Мне потребовалось приложить все силы, что у меня были, чтобы не отреагировать. Я чувствовала, как цвет сходит с моего лица, но я не двигалась. Я едва дышала.

— Она шантажирует нас. Либо мы заплатим ей за молчание, либо она обратится в прессу. Ты должна вернуться домой, чтобы я мог проследить, что ты будешь держать рот на замке, пока мои адвокаты её уничтожают.

Моё сердце забилось так сильно, что стало больно.

Кто была эта женщина? Как она могла узнать об Оливере? Если только всё это не было ложью. Может быть, мамин частный детектив сделал нечто большее, чем просто проследил за мной до Монтаны. Может быть, я напортачила и оставила какой-то след по пути.

Папа был достаточно упрям, чтобы вторгаться в личную жизнь своей дочери.

— Вот чего я не понимаю, — я подняла палец, когда отец открыл рот. — Почему ты так сильно хочешь знать? Почему?

— Почему ты просто не скажешь мне, чтобы мы могли разобраться с этим бардаком? Это Оливер Маккей?

— Это не твоё дело.

— Черт возьми, Мемфис, — он наклонился вперёд, в его голосе слышалось рычание. — Ты ведёшь себя как наглый ребенок.

— Ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью.

— Я твой отец.

Я покачал головой.

— Ты не понимаешь значения этого слова.

— Мемфис, это так мелочно, — сказала мама. — Твой отец пытается помочь. Но нам нужна вся информация.

— Эта женщина. Эта шантажистка. Пусть она обратится в прессу, — это было последнее, чего я хотела, но я подозревала, что мой отец тоже не хотел этого. Поэтому я решила попробовать блефовать.

Пока я не признаю и не подтвержу, что Дрейк — ребёнок Оливера, не остаётся ничего, кроме домыслов. Учитывая, что я была в Монтане, эта драма никак меня не затронет.

Но это определённо омрачит папин день.

— Оливер Маккей? — прорычал папа. — Правда, Мемфис? Я думал, ты умнее. Вместо этого ты вела себя как шлюха, и теперь я разгребаю этот бардак.

Мама напряглась в своём кресле, но, конечно, не пришла мне на помощь.

Шлюха. Может быть. Это ужалило, но он не в первый раз использовал свои слова как кнут.

— Если ты беспокоишься о своей репутации и скандале, то заплати женщине и покончи с этим. Или не плати ей. Мне всё равно. Но я сказала тебе несколько месяцев назад, что мой сын — мой и только мой. Вы можете принять это или нет. Это не имеет значения. Вы нам не нужны.

— Я воспользуюсь деньгами из твоего трастового фонда.

— Ты ждешь моего разрешения? Поверь мне, я поняла в день своего отъезда, что эти деньги никогда не будут моими.

— Это правда? Это Оливер? — спросила мама.

Я сжала рот.

— Мемфис, — папа выделил оба слога моего имени. Это означало, что он перешёл от гнева к ярости. — Ты понимаешь, что если это всплывет, люди поверят, что мы связаны с этой семьей.

— И что?

Глаза отца сузились.

— Мы не можем позволить себе скандал с мафией. Я потратил свою

жизнь на восстановление нашего доброго имени.

Работа всей его жизни была направлена на исправление ошибок его собственного отца.

Мой дед основал отели «Уорд» в Нью-Йорке. Они был чрезвычайно прибыльным в то время, когда другие отели нет. Отец никогда не говорил точно, почему, но, когда мне было двенадцать лет, ФБР расследовало это дело.

Я узнала об этом только потому, что однажды агент пришел к нам домой. Я была больна и не пошла в школу. Няня заставляла меня весь день лежать в постели, но я хотела посмотреть телевизор. Поэтому, пока она думала, что я дремлю, я выскользнула из своей комнаты.

Агент ФБР стоял в нашем фойе и задавал маме вопросы. Я сидела наверху лестницы и подслушивала их.

Какие бы незаконные действия ни предпринимал мой дед, чтобы продвинуться по службе, мой отец пресёк их. Насколько я знала, из этого расследования ничего не вышло, и в отелях «Уорд» не было никаких незаконных действий, я бы поставила на это свой трастовый фонд.

Но наше доброе имя стало навязчивой идеей отца. Одна мысль о том, что я связалась с Оливером Маккеем, ну…

Я сомневалась, что он прилетел бы в Монтану, если бы отцом Дрейка был любой другой человек.

— Меня это не касается. У тебя полно адвокатов, которые могут продолжать защищать твою драгоценную репутацию. Натрави своих кровососов на эту женщину, кем бы она ни была. Мне всё равно.

— Ты отвернешься от своей семьи?

— Будь осторожен, папа. Твоё лицемерие выпирает, — я встала со стула, покончив с этим разговором. — Моя семья здесь. Мой сын — моя семья. Знаешь, тот маленький мальчик, на которого ты вчера даже не взглянул? Кстати, его зовут Дрейк.

Отец встал, указывая пальцем на стол.

— Мы ещё не закончили разговор. Садись.

— У меня не было возможности попрощаться с тобой после того, как ты меня выселил. Сегодня я это исправлю. Прощай, папа. Прощай, мама. Счастливого пути домой.

Не говоря ни слова, я направилась к двери, распахнула её и ворвалась в коридор. Лифт открылся почти сразу после того, как я нажала на стрелку вниз, и как только я оказалась в безопасности внутри, я закрыла глаза и вздохнула.

Если они останутся сегодня, завтра я буду убирать их комнату. Унижение застыло в моих венах, и я крепче зажмурила глаза.

Это было ещё одно препятствие, которое нужно было преодолеть. Они уедут, и в конце концов люди забудут, что у Виктора и Беатрис Уорд есть вторая дочь. Меня они тоже забудут.

Лифт просигналил, прежде чем я была готова, и двери открылись. Матео сидел у стойки регистрации, не отрывая глаз от своего телефона. Когда он услышал мои шаги по полу, он обернулся, готовый заговорить, но выражение моего лица, должно быть, заставило его передумать.

Он просто кивнул и позволил мне сбежать в «Наклз».