Mr. and Mrs. Mikaelson
Шрифт:
Все что есть во круг потеряло смысл, только череда календарных чисел.
Только черный мир, несущий пустоту и неведомо куда теперь иду.
Zambezi -Табурет.
Женщина смотрит на свое отражение в зеркале уже минуты как две, а то и больше. Она думает только о том, что все было словно вчера, и не прошло пять лет. Словно вчера она была прекрасна и молода. Прошло уже пять лет, и короткие платье сменились на строгие костюмы, опасность сменилась тихой жизнью. Теперь Ребекка считает свою жизнь скучной и размеренной.
Прошло уже пять лет, и она понимает,
Прошлого не изменить.
Ребекка не может изменить прошлое, но может идти вперед.
Девочка, лет трех, медленно приближается к стоящей у зеркала матери, дергает ее за ткань белоснежных брюк, внимательно приглядывается, пытаясь уловить малейшее движение, и дышит.
Ребекка улыбается, оборачивается к дочери, понимая, что это важнее, чем оборачиваться в прошлое.
Малышка не шевелится.
Женщина опускается на колени перед ней.
— Что случилось, радость моя?
— Мама, папа сказал, чтобы я позвала тебя. Завтрак готов.
— Хорошо, Рейчел, идем, не будем заставлять папу ждать.
Она берет дочь на руки, и, смотря в ее шоколадные глаза, она воспоминает себя, когда ей было столько же, как и Рейчел, и она так же боялась грозы. Воспоминания мелькают, словно испорченные слайды, дергаются и смазывают картину, оставляя после себя лишь физическую боль. На эмоциональную совсем нет сил. Быть может, чуть позже, когда Ребекка Майклсон- Жерард сможет снять маску стервы и быть любящей женой и заботливой матерью. Глаза хладные.
Прошлого не изменить, как и то, что Ребекка Майклсон вырвала свое сердце, после того, как ее семья распалась, и дни разукрасились в черные тона и все, что есть вокруг, потеряло смысл, даже империя на ее хрупких плечах, только череда календарных чисел, только черный мир, несущий пустоту. В ее черном мире появился свет только спустя два года, и ради ребенка она бросила эту империю, ради жизни, которая зарождалась в ней. Клаус не мог допустить этого, не мог допустить краха империи. Ребекка бросила все и помнит разбитое стекло, когда в телефонном разговоре Клаус сказал: — Империя не может рухнуть сейчас, сестра. Аборт.
Тогда Марсель запустила свой мобильный прямо в окно. Осколки. Ей казалось, что даже на расстоянии ее брат держит ее взаперти. Все потеряло смысл. Черный мир и пустота. Марсель не мог допустить этого и решение только одно: вверх или, к черту, вниз.
— Боже… Это же наш ребенок, Марсель. Моему брату дороже империя и компания отца, нежели жизнь.
Осколки ранили руки Марселя, и он видит слезинки на ее глазах. У Клауса нет сочувствия, а у Марселя есть гениальный план, как сохранить все. Марсель убеждает Ребекку, что ей необходимо уехать на время беременности
Открытая дверь, и Ребекка бросила все. Она ушла в никуда.
Чем больше Клаус Майклсон наблюдает за своим протеже, тем больше убеждается, что Марсель превосходит его. Превосходит, управляя в одиночестве. Клаус не мог простить того, что кто-то его превзошел, и все становится интереснее, когда Клаус приезжает к беременной сестре в Швейцарию и прижимает ее к стене, сдавливает руки на горле, кричит, говоря, что Марсель обманул ее и захватил всю власть в месте, которое они называли дома. Ребекка хрипит и вспоминает только то, что Марсель просил ее сохранить ее сердце.
— Ты глупа! Марселю нельзя доверять.
— Ник, я беременна. Отпусти меня. Ты же знаешь, как я мечтала об этом.
Любовь самый сильный мотиватор. У виска Клауса дуло пистолета, которое держит в своих руках Марсель. Холодные глаза. Клаус понимает, что в этой игре он проиграл. Он проиграл эту партию в шахматы, для него вся жизнь это игра в шахматы. Останется только один выживший. Клаус понимает, что Марсель превзошел своего создателя, и Жерард в любой момент может выбить почву из-под ног Клауса. Марсель одержал победу, ведь Клаус даже не заметил его людей, которые следили за ним все это время, и докладывали Марселю о каждом шаге Клауса. Марсель обманул Клауса. Но он не сделает этого ради Ребекки, потому что он поклялся, что никогда не причинит ей боль. Эта игра в шахматы подходит к концу, и Марсель не подведет ее.
— Не смей! Если с ребенком что-то случится, то я не прощу тебе этого. Ты тогда станешь для меня никем: ни создателем, ни спасителем, ни семьей. Я убью тебя, даже если потрачу на это всю свою жизнь. Я верну твою империю или отберу, сейчас решать только тебе.
Любовь самый сильный мотиватор, и Марсель делает это ради любви к Ребекке и не рождённому ребенку.
Клаус отпускает сестру, покидает ее, понимая, что проиграл в эту игру. Остается только открытая дверь.
Выкашливая тихие слова, Марсель присаживается возле Ребекки на корточки, затем опускает одно колено, и наклоняется, чтобы послушать дыхание.
— Прошу, он мой брат, — Ребекка протягивает руку, дотрагиваясь до щеки, и проводит пальцами вниз к подбородку.
— Нет, Ребекка, я не подпущу его ни к тебе, ни к нашему ребенку, — твердо заявляет Жерард.
Ничего.
Клаус проиграл и ушел, а Ребекка обнимает Марселя, прижимается к нему из последних сил. Марсель не отпустит ее. Он не позволит, чтобы сейчас все оборвалось, и у них не было будущего. Он сдержит свое обещание и вернет Клаусу империю, если их ребенок будет жить, и Клаус не потревожит их. У них будет будущее, у них будет ребенок, и только они знают, сколько сражались за это, за свое будущее, за то, чтобы все было, так, как они того хотят.