Mr. and Mrs. Mikaelson
Шрифт:
Кетрин уже давно не ждет, что кто-то позвонит в дверь их с Элайджей дома, не ждет уже как пять лет. Все так, как он хотел: Одиночество и пустота. Кетрин думает, что они вместе могли быть. Ей нужен только он, но ему все равно. Кетрин думает так уже как пять лет, и ей все равно, потому что Элайджа не вернется. Она любит его больше жизни и теперь пытается отвлечься от всего. Она порой сидит на кухне, до утра, смотрит на восходящие солнце, и думала, что оно всходит не для нее, не для них. Элайджа никогда не войдет в эту дверь и не скажет: « Привет. » Кетрин думает об этом и мысли словно разрывают ее на мелкие части, а кулак ударяется о гранитную столешницу. Натянутая струна звучит, пока
Чем дальше, тем счастливее воспоминания и тем ей больнее.
Три недели назад.
Все, как он хотел: Одиночество и пустота. Кетрин словно перестала быть самой собой. Их дочери уже десять месяцев и она пытается улыбнуться наблюдая за спящей в кроватке малышкой, а Дэниал сдержал свое слова и стал самым настоящим защитником для матери и сестры. Он часто говорит об отце, по которому скучает, и не видит, как мать отворачивается от него, чтобы скрыть подступающие слезы. Дэниал говорит, что он сильный, а Кетрин ухмыляется и говорит сыну, что сильной должна быть она.
Дэниал не видет слез матери, ведь она позволяет себе лить слезы только когда малыш засыпает. Она привыкла засыпать в одиночестве, в пустой постели. Она привыкла брать в свои руки его пиджак, вдыхать запах любимого человека и знать, что он не вернется. Элайджа не вернется. Он ушел забрав с собой воздух, и Кетрин дышит через силу. Она дышит только когда прижимает к своей груди его пиджак и вдыхает такой родной запах любимого мужчины. Она позволяет себе проливать слезы только под покровом ночи, когда прижимает к своей груди его пиджак. С наступлением рассвета она вновь будут улыбаться сыну и окружающем, убеждая всех, что она в порядке и сильная, ведь это так просто скрывать то, что ты все еще любишь, и Кетрин будет любить Элайджу пока жива, и проливаешь слезы с наступление ночи.
Все, как она хотела: Одиночество и пустота. Только стакан на столе, и уставшая душа, хотя Элайджи кажется, что и души у него нет, если он так поступил с той, которую любил больше жизни. Он оставил ее и их детей, чтобы защитить их, сохранить их жизни. Он знает, что не вернется туда, ведь она никогда не простит его, даже не пустит на порог дома, не позволит увидеть детей, и внутри Элайджи пустота, когда он думает об этом, и эту пустоту он заполняет алкоголем. Элайджа ушел и теперь в его руках бутылка пива.
— Не думал, что ты пьешь пиво, — ухмыляется Клаус проходя в комнату.
— Подстраиваюсь под аудиторию, брат, — ухмыляется Элайджа, делая несколько глотков.
— Ты все правильно сделал, — хмыкает Клаус.
— А ты все разрушил, — кивает головой Майклсон. — А я ведь был счастлив и мы ждали второго ребенка. Девочку.
— Не осуждай меня, Элайджа, ты сам оставил все, — Клаус садится рядом с братом.
— Потому что я дал слова, что защищу свою семью любой ценой, — вздыхает мужчина. — Это ты выдал нас и подверг опасности, когда все уже затихло.
— У меня не было выхода, — разводит руками Клаус. — За мной был хвост из наемников, которым был нужен я.
— Выход есть всегда, брат, — Элайджа поднимается с дивана. — Я возвращаюсь к Катерине. Мне нужна только она.
— Да-да, — начинает Клаус беря в свои руки бутылку пива. — Тебе нужна только она, но ей уже все равно. И, что ты будешь делать?
— Ползать на коленях пока она не простит меня! — кричит Элайджа запуская бутылку в стену.
— И где твое достоинства брат? Тобой уже столько лет управляет эта шлюха, — спокойно произносит фразу Клаус.
— Я ее люблю! — Майклсон даже не понимает в какой момент руки брата сдавливают его горло. — Не
Элайджа отпускает свои руки с шеи брата и Клаус Майклсон жадно ловит воздух и понимает, что это конец.Жизнь такая странная. Вчера Элайджа был счастлив, а сегодня просто жив. Вчера Элайджа возвращался домой, а сегодня он потерял дом. Сегодня Элайджа уходит, чтобы вернуть все, что у него было. Сегодня он готов ползать перед ней на коленях, чтобы он простила его. Сегодня он будет бороться за то, чтобы у них было завтра.
Италия. Флоренция. Десять месяцев назад.
— Элайджа? — застывает она, и поднимает взгляд на появившейся перед ней фигурой, ничуть не скрывая своего удивления.
Он тепло улыбается, действительно, радуясь встречи, и опускает взгляд, зная, что под сердцем девушка носит их ребенка, зная, что он виноват перед ней. Кетрин рада возвращению мужа, который так долго отсутствовал, пытаясь помочь Клаусу скрываться, и она кидается ему на шею, сокращая разом расстояние между ними, нежно целует в губы, выражая тем самым такую долгую тоску, да и он чувствовал себя виноватым, что он оставил ее в одиночестве. Кетрин была в одиночестве год. Ровно десять месяцев, как он оставил беременную жену, их сына, их новый дом, но его отсутствию была особая причина: конторы разыскивали их по всему миру, ведь Клаус выдал себя под именем брата, и это не предвещало ничего хорошего, что могло бы быть. И Элайджа уехал, чтобы им больше ничего угрожало, их детям, их семье. И его возвращение означало лишь одно, что беды позади и старший Майколсон теперь не оставит их. Кетрин предпочитала так думать.
— Я скучал, — еле слышно произносит он, на секунду останавливая поцелуй.
И его перехватывает сразу несколько чувств, эмоций, что он будто запутавшись, в паутине, пытался в них разобраться. Элайджа должен сказать ей правду, но сейчас любое переживание может закончиться плохо: для жены и для их будущего ребенка. Элайджа запутался.
— Катерина, — вдруг останавливает он, заставляя ее поднять свой взгляд полный волнения и какой-то растерянности.
— Идем в дом, Элайджа, Дениал спрашивал о папе, и знаешь, он скучает, как и я, еще узнала, что у нас точно будет девочка, я ходила вчера на повторное УЗИ, идем, я все расскажу тебе и мы поужинаем. Ты голоден? — Пирс тащит его за руку, но Элайджа сопротивляется и Кетрин не понимает, что происходит.
— Идем со мной, Катерина, нам нужно поговорить, — Элайджа улыбается, но Кетрин знает, что разговор будет серьезным.
Она не знала пощады и жалости, но жизнь с Элайджей изменило всё. И теперь нося под сердцем ребенка, от любимого, она не знала места своему счастью, которой так не доставало ей в прошлой жизни, и которая все же оставалась в прошлом. Элайджа ведет жену на Понте-Веккьо — мост во Флоренции, расположенный в самом узком месте реки Арно, почти напротив галереи Уффици. Это самый старый мост в городе, который с наступление ночи озаряется золотом огней. Пирс смотрит на эти огоньки, и когда они соединяются, то ей кажется, что это души влюбленных соединяются воедино, чтобы гореть ярче. Несмотря на седьмой месяц беременности Кетрин шла по узким улочкам города, и улыбалась. Сейчас ей плевать на все: на боль в пояснице, на то, что ей трудно ходить, на ужасный красный сарафан для беременных. Ей плевать на все, когда она держит руку Элайджи в своей.