Мрачные ноты

Годвин Пэм

— В аду!

— Разыгрывать драму тебе не к лицу.

— Да пошел ты!

Я ударяю кулаком о кафельный пол.

— А не пойти ли тебе за то, что делаешь гребаные выводы, абсолютно не зная сути! — рычит он.

— Ребенок твой?

— Я задал тебе вопрос! — выпаливает он, вновь уходя от темы. — Ты заставляешь меня ждать.

— Вот и отлично. — Сидя на полу уборной и прислонившись к двери, я вытягиваю ноги перед собой. — Пока ждешь, можешь потрахаться с кем-нибудь.

— Я подъехал. — Затем следует лишь его

дыхание и звук захлопывающейся дверцы машины. — Послушай меня внимательно. Я понимаю, насколько тебе сейчас больно, и это моя вина. Но, поверь мне, черт возьми, ты справишься с этим.

Я не верю, что он сейчас серьезно. Мне нечего ответить ему.

— Я разберусь с Джоанной, — продолжает он, — а ты пройдешь это гребаное обследование.

Он вешает трубку, и я недоумевающе пялюсь на дисплей, по-прежнему оставаясь на полу и проклиная всех мужчин на свете.

Мужчины, которые осыпают тебя комплиментами и кормят обещаниями, — это те, кто по итогу причиняет больше всего боли. Они подчиняют тебя своей воли, подкупая и мороча тебе голову, а затем просто имеют твое тело, оставляя шрамы, незаметные человеческому глазу.

Я думала, что Эмерик другой. Но теперь в этом не уверена.

Но я уверена в одном, что он не из тех, кто обрюхатит кого-то, а потом просто умоет руки. Он слишком одержим желанием все контролировать, поэтому всецело будет включен в жизнь своего ребенка.

Именно поэтому он пошел на сделку с деканом, а не покинул штат.

Это в нем подкупает. Но в то же время я ненавижу это. Потому что я ревнивая эгоистка. Я снова ощущаю боль, ноющую у меня в груди. Боже, это чертовски больно.

Раздается стук в дверь.

— Айвори Уэстбрук?

Голос мне незнаком, но он очевидно мужской. Вероятно, это медбрат или же отец Эмерика. Что же мне делать? Я страшно боюсь увидеть Эмерика рядом с Джоанной, но и сидеть здесь вечно не получится.

Поднявшись на ноги, вытираю слезы и открываю дверь.

Мужчина по ту сторону сантиметров на тридцать выше меня. Фрэнк Марсо, доктор медицины, вышито на его белом халате, но в его благородных чертах нет ничего знакомого. Совсем немного морщин прослеживаются на его лбу. Должно быть, ему немного за пятьдесят? Его рыжевато-русые волосы аккуратно зачесаны назад от выразительного вдовьего пика. Густые брови венчают его зеленые глаза, а в мочке уха красуется небольшое золотое колечко.

Но энергия, исходящая от него, напоминает, чей он родственник. Руки за спиной, ноги широко расставлены и прожигающий изучающий взгляд. Дрожь пробегает по моей спине.

— Вы готовы? — спрашивает он, поведя рыжеватой бровью.

Нет, безусловно, нет.

— Да, — отвечаю я, убирая телефон в задний карман.

Следуя за доктором по коридору, я бросаю свой взгляд в окно и становлюсь свидетелем сцены, разворачивающейся за ним. Мои ноги буквально врастают в пол и все фибры моей души нацеливаются на Эмерика.

Он

наворачивает круги вокруг Джоанны. Его губы в движении, глаза блестят, но в целом все его движения свидетельствуют о том, что он полон уверенности.

Она смотрит на свои руки, гладящие живот, опустив голову и поджав губы. Наверняка, я выгляжу примерно так же, когда Эмерик преподносит мне очередной урок.

Ревность разгорается во мне неистовым огнем.

— Айвори, — обращается ко мне доктор Марсо.

Я трогаюсь с места, чтобы вновь последовать за ним, но тут же останавливаюсь.

Эмерик стоит позади Джоанны, буквально дыша ей в затылок. Его руки упираются в бока, и он не касается ее, но все же они близки. Такая близость возможна только между людьми, которые проводят немало времени вместе. Между которыми установлена связь.

Мое сердце щемит от боли. Она знает его лучше, чем я. Эмерик был внутри нее, зачал с ней ребенка, а со мной... Мне неведомо, кто я для него. У нас даже не было секса.

— Айвори, — доктор Марсо становится передо мной, закрывая обзор, — следуйте за мной.

Мои ноги меня не слушаются, но зато глаза функционируют сверх меры, буквально выжигая образы Эмерика и Джоанны в моем мозгу и заливая чертовыми слезами мое лицо.

Доктор Марсо аккуратно берет меня за локоть и ведет за собой в кабинет для осмотра. Закрыв за нами дверь, он указывает рукой на стул возле стола.

— Сядь.

Его командный тон заставляет меня вздрогнуть, и я, шаркая ногами по полу и дрожа, как осенний лист, спешу к столу.

Он протягивает мне коробку с бумажными салфетками, отчего я чувствую себя глупой, излишне эмоциональной девчонкой. Но, несмотря на это, я все равно хватаю одну и вытираю лицо.

Сев на стул, он придвигается вплотную ко мне.

— Он не рассказывал тебе о ней?

Сжав салфетку в руках, я расправляю плечи.

— О беременности точно нет.

Его челюсть напрягается, а суровые глаза прищуриваются, обнажая морщины возле них.

— Это от него? — интересуюсь я.

— Он не в курсе.

У меня перехватывает дыхание.

— То есть он?.. Она была с кем-то еще? Неужели она изменяла ему?

— Никто не знает наверняка.

— О, — я выдыхаю, — она сказала администратору, что носит в животе вашего внука.

Он поворачивается к ящикам позади себя и извлекает оттуда необходимое оборудование и медикаменты, предоставляя мне немного времени отдохнуть от его приковывающего к месту взгляда.

— Мне известно, что вы живете вместе. — Он вскрывает упаковки с одноразовыми инструментами. — Я не собираюсь читать тебе нотаций и рассказывать о том, как вы рискуете. Свое мнение я озвучил ему вчера во время телефонного разговора. — Он вновь оборачивается ко мне с серьезным выражением лица. — Эмерик упертый и теряет контроль, как только им овладевает страсть.