Мрачный Жнец (сборник)
Шрифт:
А потом он чувствовал себя мертвым.
Нет, мир не был лишен цветов, он видел их, но словно сквозь дымчатые очки Утеса. Звуки доносились словно сквозь вату. Жаркое, наверное, было превосходным, сомневаться в словах Золто причин не было, но Бадди оно показалось старой ветошью, не более.
Между двумя постройками скользнула тень…
С другой стороны, он — лучший. И он это знал. Гордыня, высокомерие были тут ни при чем, простая констатация факта. Он чувствовал, как музыка струится из
— Это он, господин? — спросила одна из теней, приникшая к стене извозчичьего двора, когда Бадди проходил мимо.
— Да. Этого сделаем первым, а потом вернемся в таверну и покончим с остальными. И с огромным троллем тоже. Есть у троллей одно местечко на шее.
— Но Достабля с ними нет, господин.
— Странно, но это так. Его здесь нет.
— Жаль. Как-то раз я купил у него пирожок с мясом.
— Очень заманчиво, конечно, но за убийство Достабля нам не платили.
Наемные убийцы достали ножи с зачерненными лезвиями, чтобы не было видно предательского блеска.
— Если это так нужно, я могу дать два пенса, господин.
— Очень, очень заманчиво…
Когда шаги Бадди приблизились, старший убийца поплотнее прижался к стене.
Нож он держал на уровне пояса. Ни один человек, хоть немного разбирающийся в ножах, не наносит удар сверху, так обожаемый всеми иллюстраторами. Такой удар считается любительским и крайне неэффективным. Профессионал ведет удар снизу вверх, так как путь к сердцу человека лежит через его желудок.
Он отвел руку назад и напрягся… Перед глазами его вдруг появились песочные часы, излучавшие голубоватый свет.
— ЛОРД РОБЕРТ СИЛАЧИЯ, ЕСЛИ НЕ ОШИБАЮСЬ? — произнес голос у него над ухом. — ЭТО ТВОЯ ЖИЗНЬ.
Он прищурился. Да, все именно так — имя, выгравированное на стекле, невозможно было прочитать иначе. Он видел каждую песчинку, падающую в прошлое…
Лорд Роберт Силачия повернулся, взглянул на фигуру в капюшоне и бросился наутек.
Ученик опередил его на добрую сотню ярдов и все еще набирал скорость.
— Э-э? Кто там?
Сьюзен спрятала часы в платье и тряхнула волосами.
Появился Бадди.
— Ты?
— Я, — кивнула Сьюзен.
Бадди подошел ближе.
— Ты снова исчезнешь?
— Нет. Кстати, я только что спасла тебе жизнь.
Бадди оглядел пустынную улицу.
— От чего?
Сьюзен наклонилась и подняла зачерненный нож.
— От вот этого.
— Знаю, мы уже говорили на эту тему, но… кто ты такая? Ты моя фея-крестная?
— Я думала, ты взрослее, — хмыкнула Сьюзен и отступила на шаг. — И… более приятный. Больше я ничего сказать не могу. Ты даже видеть меня не должен. Я не имею права быть здесь. Как, впрочем, и ты…
— Ты опять о том же? Я должен перестать играть
Он подошел на несколько шагов ближе.
— Почему ты преследуешь меня? Ах да, Асфальт рассказывал о таких девушках…
— Что ты имеешь в виду под «такими девушками»?
— Они преследуют актеров и музыкантов, — пояснил Бадди, — из-за этого, гламура и всего прочего…
— Гламур? Это ты раздолбанную телегу и таверну, насквозь провонявшую капустой, гламуром называешь?
Бадди протянул к ней руки.
— Послушай, — произнес он настойчиво. — Со мной все в порядке. Я работаю, люди слушают меня… я не нуждаюсь в помощи. Понятно? У меня достаточно забот, так что уйди из моей жизни…
Послышались торопливые шаги, появился Асфальт, за которым примчались остальные члены группы.
— Гитара кричала, — сказал Асфальт. — С тобой все в порядке?
— У нее спроси, — буркнул Бадди. Все трое смотрели прямо на Сьюзен.
— У кого?
— Она стоит прямо перед вами.
Золто помахал короткой рукой, едва не задев Сьюзен.
— Все из-за этой капусты, — сказал Утес Асфальту.
Сьюзен бесшумно отошла на несколько шагов.
— Она здесь! Неужели вы не видите? А сейчас уходит!
— Конечно, конечно, — успокаивающе пробормотал Золто и взял Бадди за руку. — Она уходит, скатертью дорога, и тебе пора…
— А сейчас она садится на лошадь!
— Да, конечно, на большую черную лошадь.
— Лошадь белая, идиот!
На земле появились светящиеся отпечатки копыт, но буквально через мгновение исчезли.
— Все, ушла.
«Рок-Группа» тупо уставилась в ночь.
— О да, теперь я вижу, — сказал наконец Утес. — Конечно вижу. Вижу лошадь, которой здесь нет.
— Да, лошадь определенно была, но куда-то ускакала, — осторожно произнес Асфальт.
— Неужели никто ее не видел? — удивился Бадди, когда его нежно повели сквозь предрассветный туман обратно в таверну.
— Я слышал, что музыкантов, действительно хороших музыкантов, постоянно преследуют полуголые женщины. Их еще музами называют, — припомнил Золто.
— Типа Канталупы, — добавил Утес.
— Мы называем их несколько иначе, — сказал Асфальт и усмехнулся. — Когда я работал на «Балладиста Берти и Его Трубадурных Шакалов», за нами бродили толпы женщин…
— Подумать только, вот так и начинаются легенды… — перебил его Золто. — Пошли, мой мальчик, пошли.
— Она была, — упрямо твердил Бадди. — Была.