Мрак
Шрифт:
— Это боги всегда веселы, — ответил он горько, — а в человеческой жизни бывают только веселые дни... а то и вовсе минуты.
— Так ли? — спросила Хозяйка громко. — Ты ведь выдаешь замуж свою любимую племянницу!.. Но что-то не вижу твоего спасителя.
Волк смотрел настороженно, играл желваками. Страха в его глазах не было, в то время как даже его воины пятились, старались вжаться в стены.
Додон кивнул в его сторону:
— Вот он.
— Где? — переспросила Хозяйка.
— Да
— Да? — удивилась Хозяйка. — Что-то я его в своих владениях и близко не видела. А твой истинный спаситель сейчас как раз подходит к воротам. Вместе с простым... даже слишком простым людом. Их печет солнце, в глаза ветер бросает пыль, а увидят они только крыльцо твоего детинца.
Додон быстро посмотрел на Волка. Тот начал багроветь, покосился на советников, гостей. Потрясенные лица, боятся дышать, замерли, но в глазах жадное любопытство. Скоты, им бы только скандалы, свары, дворцовые драки!
В сторонке громко прокашлялся Рогдай. Бросил гулким басом, ни к кому не обращаясь:
— Народ стоило бы допустить... Пусть рассказывают, прославляют величие и красоту царского дворца.
Он посмотрел на Хозяйку. Та улыбнулась ободряюще. Рогдай уже увереннее взмахом длани послал гридней к воротам. Там заскрипели засовы, створки распахнулись. Ввалилась толпа простолюдинов, мужчины смеялись и вздымали кверху руки, женщины поднимали детей, показывали им царя и царевну. Шагах в трех от крыльца стражи выставили копья.
Хозяйка прошла через палату, перед ней расступались так поспешно, словно от нее несло жаром. Додон провожал взглядом, в котором было затравленное выражение. Она остановилась ближе к крыльцу, ее было видно как толпе народа, так и знати. Повернулась, сказала с холодным удовлетворением:
— Наконец-то зрю настоящего освободителя!
Светлана слышала как ахнули во всем зале. А со двора донесся протяжный вздох, в котором облегчения было больше, чем изумления. Всюду, куда падал ее взор, были открытые рты и вытаращенные глаза. Волк сильнее стиснул пальцы Светланы. Она чувствовала его ярость, разочарование. Когда заговорил, голос был сдавленный от бешенства:
— Уходи! Ты не наша богиня. Тебе здесь не поклоняются.
Хозяйка на него не повела и бровью. Властно простерла длань в сторону царя:
— Что скажешь?
— О чем? — пробормотал Додон.
— О своем спасении. Много ли побито чудовищ, доблестно ли тебя освобождал сей герой?
— О этом я сам наслушался, — сказал Додон. — Зачем ты меня мучишь?
В мертвой тиши Хозяйка сказала раздельно:
— Скажи правду.
Додон покачал головой:
— Глупо.
— Скажи правду!
Он повторил устало:
— Глупо... Боги слишком просты. У них была только правда. Потом от людей узнали еще и неправду... Но
В палате пронесся вздох. Повеяло холодом. Волк страшно заскрежетал зубами. Его воины поправили пояса так, чтобы все видели вблизи их ладоней рукояти мечей.
Рогдай нашелся первым:
— Не Волк? — голос воеводы был радостным. — А кто?
— Другой, — ответил Додон нехотя. — Я предпочел бы, чтобы это был Волк. Потому и сказал. Волк мог бы в самом деле меня найти и вывести на свет. Но удача выпала... рабу и разбойнику! Тому самому, который сбежал с ристалища, тем самым лишив и вас радости зреть удалой бой!
Снова в палате пронесся полустон-полувздох. Хозяйка покачала головой:
— Странно делитесь на знать и рабов... Для богов различимы только мужчины и женщины. Ты клянешься встретить его достойно?
— Царское слово, — ответил Додон, — крепче адаманта. Не дал слово — крепись, а дал — держись. Слово не воробей... Да-да, не двигай бровями, понял. Клянусь здоровьем и короной, хоть требуешь чрезмерного. Ну, где мой настоящий спаситель?
Хозяйка повернулась к толпе. На каменном лице глаза вспыхнули красным огнем, будто в черепе бушевало пламя. Она повелительно вытянула руку:
— Вот он!
Глава 26
От пальца Хозяйки Медной Горы словно бы метнулся горящий дротик. Толпа расшарахнулась в стороны. В глубине стояла кучка мужчин в лохмотьях, с нечесаными волосами, угрюмыми лицами. Двое держали под руки тучного воина в шлеме и кольчуге. Он все норовил лечь, его с трудом вздергивали на ноги. Когда он мотнул головой, разбрасывая слюни, Светлана с удивлением узнала пьяного как чип Ховраха. Похоже, все они проделали долгий путь. Когда поняли, что палец Хозяйки указывает на их, то отступили, утаскивая с собой Ховраха.
Последним отодвинулся человек с длинным чубом на бритой головой и золотой серьгой в левом ухе. Оставшийся мужчина видимо решил, что бесполезно горбиться и опускать лицо, выпрямился.
Он был высок, по-звериному силен, черные как воронье крыло волосы падали на лоб. Глаза прятались под черными сдвинутыми бровями, лицо с перебитым носом было в шрамах, по-разбойничьи красивым, злым и яростным.
На плече сидела крупная толстая жаба. Выпученные глаза были прикрыты пленкой, но гребень на спине угрожающе вздыбился.