Мщение Баккара
Шрифт:
— Да, но эта тайна положительно не принадлежит мне, — добавил юнкер.
Концепчьона невольно вздохнула.
— О, если вы только хотите знать мои тайны, сказал юнкер, — то я готов открыть вам их.
— Вы?
— Да, я.
— У вас тоже есть тайны?
— И даже очень странные.
— Может быть, вы и правы, — заметила молодая девушка, — но ведь, вероятно, они совершенно не касаются меня.
— Напрасно вы так думаете.
— Что же может быть общего между мной и вашими тайнами? — спросила Концепчьона. —
— Почти правда, хотя мы и встречались с вами в Париже.
— Да? — с сомнением в голосе высказалась Концепчьона.
— Я знал многих из ваших знакомых, — продолжал между тем юнкер, — даже очень коротких знакомых.
Концепчьона опять вздрогнула.
— В самом деле? — сказала она.
— Я даже могу рассказать вам часть вашей истории.
— Но кто же вы? — спросила с беспокойством молодая девушка.
— Прекрасная сеньорита! — ответил юнкер. — Помните, что мы находимся на костюмированном бале и что я пользуюсь правом, которое дает мне моя маска, интриговать вас.
— Итак, вы не скажете мне, кто вы?
— Нет, но взамен этого я скажу вам много вещей, которых вы еще не знаете, и могу даже напомнить и про то, что вы уже знаете. Например, я знаю, каким образом умер дон Хозе — ваш второй жених.
Концепчьона чуть не вскрикнула и побледнела.
— Я знаю, — продолжал юнкер, — каким образом умер и де Шато-Мальи.
— Шато-Мальи? — воскликнула Концепчьона, от которой Рокамболь скрыл смерть герцога.
— Да — де Шато-Мальи.
— Да разве он умер?
— В тот самый день, когда вы уезжали из Парижа во Франш-Конте, в замок Го-Па.
— Но кто же вы? — прошептала почти с ужасом Концепчьона.
— Вы это можете видеть по моему мундиру, сеньорита, — я гвардейский юнкер.
— Но ведь это не ваше имя.
— Моя фамилия — Артов.
— Артов! — воскликнула Концепчьона.
— Это имя тоже известно вам, я близкий родственник того несчастного Артова, который, как рассказывают все, был обманут своей женой… вы, вероятно, знаете это…
— Да… действительно.
— Он сошел с ума на месте дуэли в ту самую минуту, когда он хотел нанести удар ее соблазнителю Роллану де Клэ.
— Да, действительно, я знала все это, — ответила Концепчьона и потом добавила с легкой усмешкой: — Без сомнения, вы знаете все эти подробности от самой графини?
— Некоторые, но не все.
Юнкер заметил, что имя графини произвело неприятное впечатление на Концепчьону.
— Сеньорита, — сказал он тогда, — позвольте мне теперь удивить вас тем, что вы еще не знаете.
— Как вам будет угодно, — ответила равнодушно Концепчьона.
— Вы не откажетесь взять меня под руку и пройти со мной?
— Извольте… Куда вы хотите вести меня?
— В сад.
— Для чего?
— Для того, чтобы показать одну знакомую вам особу, которую вы не ожидаете
— В самом деле? — заметила молодая девушка с некоторым нетерпением. — Вы так таинственны!..
— Не сказал ли я вам, сеньорита, что знаю часть ваших собственных секретов?
— О! — сказала она с видом сомнения.
— Вот, например, вы писали вчера вашему жениху, маркизу де Шамери.
Молодая девушка чуть не вскрикнула. Ее сердце начало сильно биться, и ее рука задрожала на руке гвардейского офицера. В эту минуту молодой девушке пришла странная мысль; она даже почувствовала безумную надежду… Ей показалось, что знакомая особа, которую хотят показать ей, — он — маркиз де Шамери, тот, который вскоре сделается ее мужем.
Юнкер повел ее по мраморной лестнице, выходившей в сад.
— Не думайте, сеньорита, — продолжал он, — что моими поступками управляет одно пустое желание поинтриговать вас — меня побуждают к тому более важные причины.
— Но объяснитесь же, — сказала молодая девушка с возрастающим нетерпением.
— После… Теперь пойдемте…
Юнкер повел Концепчьону по большой густой аллее, на которой было мало гуляющих.
В конце этой аллеи находился павильон, окруженный густыми деревьями. Этот павильон, состоявший из одного этажа и из одной комнаты, был слабо освещен лампой. Вся меблировка его была совершенно в испанском вкусе.
Юнкер ввел в него Концепчьону. Тогда Концепчьона увидела здесь на диване женщину, одетую цыганкой, и тоже в маске. Без сомнения, эта женщина была предупреждена о приходе молодой девушки. При появлении ее она встала и поклонилась.
Концепчьона посмотрела на нее с большим любопытством.
Тогда юнкер запер дверь павильона на замок.
— Вот теперь мы и одни, — заметил он при этом. Затем он сделал знак сидевшей на диване. Та поспешила снять с себя маску. Концепчьона взглянула на нее и вскрикнула:
— Графиня Артова!..
Юнкер улыбнулся, снял свою маску и сказал:
— Взгляните же теперь на меня, сеньорита. Концепчьона повернулась к нему и снова вскрикнула. Перед ней находились две графини Артовы, две
Баккара — вся разница между которыми заключалась только в том, что одна из них была одета цыганкой, а другая гвардейским юнкером.
— Я готова держать пари, сеньорита, — сказала тогда Баккара, — что вы до сих пор не знаете, которая из нас двух настоящая графиня Артова.
— Я вижу все это во сне, — проговорила Концепчьона.
— Вы не спите, сеньорита.
— Ну, в таком случае я просто помешалась…
— Совсем нет.
— Но что же все это означает?
— Очень простую вещь, сеньорита, —сказал юнкер и, указывая на цыганку, добавил: — Эта особа, которую вы видите теперь перед собой, — моя сестра… ее зовут Ребеккой; она дочь моего отца и одной еврейки.