Мщение Баккара
Шрифт:
— О, что за прелестная ночь! — проговорил граф. — Ветер еще немного свеж, но через несколько недель ночные прогулки по морю будут прелестны.
— Знаете, — проговорил граф, — если б у меня была лодка, я бы с большим удовольствием поехал по морю, покурил сигару. Я мечтателен, как северный уроженец.
— Ах, я вам с удовольствием могу предложить лодку.
— Серьезно? — воскликнул Рокамболь с мнимой радостью.
— И дам вам каторжника-гребца.
— Каторжника? — спросил с беспокойством мнимый граф. —
— Не беспокойтесь, — отвечал капитан, улыбаясь, — я отпущу с вами своего лакея.
— Великолепно, — сказал граф.
Капитан позвал Цампу, сказал ему несколько слов по-испански, и через несколько минут после этого граф простился с капитаном и сошел вместе со слугой с маленькой лестницы, спускавшейся в море.
— Теперь мы можем говорить спокойно, — сказал Цампа.
— Говори, я слушаю.
— Ночь темна… мы выйдем далеко в море, и нас не будет видно.
— Не глуп ли ты? — проговорил Рокамболь. — Ведь темно!
— Но огонь оружия виден и ночью.
— Да, но мне кажется, что лучше было бы взять с собой хороший нож.
— Нет, — сказал Цампа, — нож не всегда хорошо действует. Я служу примером же!..
— Да, правда, — проговорил граф.
— С пулей всегда можно быть уверенным. Возьми мой револьвер.
Сказав это, Цампа подал Рокамболю револьвер.
Рокамболь положил его в карман.
Внизу у лестницы стояла лодка, в ней сидел человек, по-видимому, дремавший.
Цампа, вступив на первую ступеньку, сказал Рокамболю шепотом:
— Когда я тебе подам сигнал, ты пошлешь маркиза к предкам.
— Какого рода сигнал?
— Когда мы отъедем на порядочное расстояние, я скажу ему: ну, маркиз, расскажи-ка нам свою историю. Ведь ты настоящий маркиз.
— Хорошо, — сказал Рокамболь.
Цампа, прыгнув первым в лодку, начал будить довольно невежливо заснувшего.
Лежавший человек поднялся и спросил по-испански:
— Что надо?
— Это я, лакей капитана.
— Капитан зовет меня?
— Зажги фонарь и возьми весла, со мной поедет знатный польский вельможа. Он любит кататься по ночам.
Рокамболь, стоявший на лестнице, слышал весь разговор.
Он не вдруг вошел в лодку и ждал, пока человек, говоривший с Цампой, зажег фонарь, тогда Рокамболь ясно увидел лицо каторжника, которого он сейчас же узнал — это был морской офицер с брига «Чайка», его жертва с островка.
Вор никогда не встречается с обокраденным человеком без смущения. Рокамболь почувствовал, что сердце его забилось сильней и что он побледнел под слоем кирпичной краски, покрывавшей его лицо, он забыл, что он в польской одежде и в парике. Оправившись, он вошел в лодку и, сев на почетном месте, подал знак Цампе, который сел напротив него спиной к каторжнику.
Затем, обратившись к Рокамболю, он сказал тихо:
— Ты знаешь, что маркиз говорит
— Знаю.
— Следовательно, ты можешь говорить с ним.
— Не хочу.
— Почему?
— Потому что он может узнать меня по голосу.
— Понимаю…
Цампа, взяв весла, начал помогать каторжнику грести. Поднялся ветер.
— Господин Цампа, — спросил каторжник, — можно распустить парус?
— Как знаешь.
Каторжник распустил парус, и лодка помчалась быстрее молнии.
— Куда же направить лодку? — спросил каторжник.
— Прямо в море.
— А там?
— Потом поедешь к скале, которую видно на море.
— Хорошо.
— И ты обогнешь ее.
Каторжник исполнил приказание лакея. Цампа сказал Рокамболю:
— Это довольно смешно, настоящему маркизу я говорю ты, а к тебе — с таким почетом.
Рокамболь, взяв руку Цампы, крепко сжал ее.
— Тише! — проговорил он шепотом.
Настоящий маркиз, которому несколько часов назад Концепчьона предложила свою руку и который снова нарядился в рубашку каторжника, управлял лодкой, и, казалось, только этим и был занят.
Лодка, подгоняемая ветром, вошла в быстрое течение и проезжала около виллы, в которой жила Концепчьона с матерью; в эту самую минуту Цампа спросил громко:
— Маркиз, ты знаешь — чей это дом?
— Это его преосвященства, — отвечал тот.
— В нем живет невеста твоего двойника—маркиза. Цампа, обернувшись к Рокамболю, сказал ему: «Не зевай».
Лодка поехала дальше. Белые стены виллы исчезли, и лодка заехала за скалу, так что ее не стало видно из порта.
Стоявший на лодке маркиз де Шамери был весь освещен светом фонаря, а мнимый маркиз и Цампа сидели в темноте.
— Как же, разве у тебя нет двойника? — проговорил Цампа.
— Никогда и не было.
— Стало быть, маркиз де Шамери…
— Я.
— Ну, а тот, который в Париже.
— Тот плут, обманщик.
Рокамболь, заслонив себя Цампой, вынул из кармана револьвер, который дал ему португалец, и затем, прицелившись, выстрелил. При звуке выстрела Рокамболь увидал, как человек, в которого он выстрелил, вскочил, выпрямился во весь рост, вытянул руки, затем, схватившись обеими руками за грудь, простонал от страшной боли и закричал: «Убийца! Убийца!..»
Рокамболь продолжал стрелять из своего оружия, послышалось еще три выстрела… и маркиз де Шамери, испустив последний крик, хотел броситься на Рокамболя, но силы его оставили, и он опрокинулся навзничь и свалился в море. Над его головой пронеслась волна и поглотила его.
— Вот теперь ты настоящий маркиз де Шамери и тебе никто не мешает, — сказал португалец, подбежав к рулю для того, чтобы повернуть его, а затем опять сел на место.
Рокамболь, волнуемый чувством радости, наклонился через борт лодки, чтобы посмотреть на море.