Мстители двенадцатого года
Шрифт:
— Хватит об этом! Повоевать — и то не дают.
Подошли к месту, которое старый князь определил для учений. Здесь уже вовсю кипела работа. Голые по пояс, белотелые гусары заканчивали траншею, равняли бруствер. Такая работа им в охотку. Пехотинец, артиллерист — ему лопата по ночам снится. Как самый злой враг. А рядовой гусар — вчера крестьянин — в охотку мирную работу исполняет, ровно с ней к дому поближе.
За траншеей уже сладили плетень, а за плетнем стояли два «болвана» —
Гусары между тем укладывали на бруствер жерди — вроде торчащих из траншеи ружейных стволов. Переговаривались.
— Ровнее клади. Чтоб хороший вид был. Не то полковник осерчает.
— Строг. Оченно даже строг.
— Однако не лют. Вот господин майор — те уж больно лютые. Надысь Федоту-трубачу два зуба, как не было, выбил. А почто? — и сам не скажет.
— А ты, Федот, полковнику, его высокоблагородию, пожалься. Он приструнит.
— Солдату жалиться ни к чему. Служба тяжела, да польза от ней большая.
Когда офицеры подошли поближе, говорок затих. Гусары выбрались из траншеи, начали одеваться.
— Ладно построили, — похвалил их Алексей. — Сам сегодня попробую.
— Точно так, господин поручик. Покажите молодым свою руку.
Буслаев рассмеялся:
— Вот ты и попал в старики, Алексей. В двадцать лет-то. Славно!
— Что ж, ваше благородие, — дядька Онисим взялся набивать трубку, — война не годами возраст отмеряет, а боями да ранами. Тревогами да трудом.
— Ишь ты! — похвалил его Буслаев. — Умен. Кто ж тебя научил-то?
— Война и научила, ваше благородие. Как мачеха учит.
Из поредевшей березовой рощи вышли корнет Александров и Параша. Корнет вел в поводу навьюченного коня. Стало быть, ученье началось.
Алексей пригляделся. Стал прислушиваться. Подошел поближе, вроде бы по другому делу, стал вполоборота, бочком.
Александров сбросил наземь вьюки, расседлал лошадь.
— Запоминай, — сказал Параше строгим голосом. — Начнем седловку… Ты верхом-то когда ездила?
— Бывалоча. Батюшка в ночное посылал. Да и барин тож.
— Но в седле…
— Какое там седло? Рогожку набросишь, а то и без ней задним местом ерзаешь.
— Запоминай, — сказал Александров Параше строгим голосом и стал показывать седловку по порядку. — Сперва кладем потник. Гладко, ладонью расправляем, чтоб ни складочки. А то за полверсты так холку намнешь — хоть бросай коня. Теперь — чепрак, а уж на него седло. Затягиваешь подпруги. Туже тяни, не бойся. А то в самый момент не на коне, а под конем окажешься. Тяни, тяни. И поглядывай: иной хитрый конь брюхо надувает, так ты его кулаком в бок, либо
Алексей шаг за шагом подбирался поближе — интересно было. Буслай тоже не отставал, усмехался в усы.
— Стремена подгоняй.
— Это как?
— А вот так: чтобы встав на них, между седлом и этим… местом было четыре пальца.
— С вершок, значит? А зачем? Сидя-то на ж… удобнее ехать, чем стоя на ногах.
— Смотря сколько ехать, — чуть зарумянившись, объяснил Александров. — В дальнем походе при таких стременах и ноги и… это место меньше устают. Да и в бою рубиться стоя способнее. Ты ведь дрова сидя не рубишь?
— Дрова колют, господин корнет.
— Когда — колют, когда — рубят. Давай дальше. Бери повод в левую руку. Так. Закинь его на холку, стань левым боком, лицом к хвосту, левую ногу — в стремя.
— Что ж так-то? Задом к переду?
Буслай за спиной Алексея хмыкнул в кулак.
— Строптивая…
Александров имел большое терпение. А, может, ему нравилось учить других тому, чему сам недавно научился.
— Параша, лошади бывают разные…
— Это нами знамо. Одна копытом бьеть, другая норовит зубами дерануть, и третья…
— А третья, горячая, норовит сразу с места взять. Ногу в стремя вздеть не успеешь, а уж она далеко. Поняла ли?
— Как не понять! Она тронулась, а ты с разворота и садись.
— Умница! И правую ногу тоже сразу в стремя. Повод вот так вот держи: через четыре пальца, а большой сверху. Мотнет конь головой — и повод не вырвет, и пальцы не поломает.
— Это все по-вашему, — отмахнулась Параша. — У нас проще. Я как в свой кулак возьму — попробуй вырви.
— Как же ты-то вырвался? — тихо засмеялся Буслаев. — Крепка девка. И любовь ее крепка.
Алексей смолчал. Вырвался? Так ли?
Параша между тем уже в седле. Александров — в ужасе.
— Ты что? На заборе? А ну-ка, спина прямая, голова вверх, ноги уперты. Красиво надо сидеть. А коли красиво, то и твердо.
— Не боись. Коли я села, так не упаду. Дальше чего?
— Дальше делай круг, шагом. Управляй не только поводом, но и коленями. Спину, спину держи. Вот так.
Лошадь послушно шла по кругу, поматывая головой. С каждым ее шагом Параша все увереннее держалась в седле. Природная грация, привычка к работе, гибкость и умение подчинять свое тело сказали свое слово.
— Тротируй, тротируй! — подсказывал Александров, довольный своим учеником. — Переводи на рысь. Да не трясись сама по себе, к коню приноравливайся! Про стремена не забывай.
Алексей и не заметил, как возле них с Буслаем собрались гусары, весело поглядывая, как скачет Параша.