Мстительный любовник
Шрифт:
Она поняла, что ее слова достигли цели — ее соперник был выбит из привычной колеи.
— В чем вы видите проблему? Неужели вы спите только с теми, кто, поддавшись вашим чарам, готов отдать все, что вы ни попросите? Уверяю вас, в моей постели вам будет так хорошо, что это станет как бы компенсацией за недостигнутую на" этот раз цель. Гарантирую, что других мужчин вы просто забудете.
Дорис даже фыркнула от возмущения.
— Неужели я похожа на женщину, которая спит с кем-нибудь за деньги?
— Уверен, вы гораздо хитрее, чем хотите казаться.
Интересно —
— Ну, если я для вас слишком хитра, то и убирайтесь отсюда.
Ей казалось, что она искренне желает, чтобы Брюс исчез, и навсегда. Во всяком случае, другого пути обрести равновесие в растревоженной душе она не знала.
— Дорогая, я уже не в первый раз предупреждаю вас — не будите во мне зверя. Я могу быть вполне пристойным любовником, но манипулировать собою не позволю никому. Тем более такой маленькой, алчной охотнице за чужим добром, хотя признаю: вы расчетливы, но и прекрасны.
Дорис закрыла уши руками и почти закричала:
— Все же послушайте меня! Мне совершенно неинтересно манипулировать вами! Я не собираюсь с вами спать и вообще постараюсь больше даже не смотреть в вашу сторону!
Сильные руки обняли Дорис и прижали к жесткой груди.
— Прислушайтесь к моему совету. Старайтесь делать все, что вам хочется, что вам нужно, к чему вы стремитесь. Позвольте себе роскошь следовать своим инстинктам.
Брюс не без удовлетворения почувствовал, что Дорис не осталась равнодушной к его словам. Они отозвались в ее теле дрожью. Он увидел ее глаза, большие, затуманенные тревогой и в то же время отражающие огромное внутреннее возбуждение.
— Я становлюсь жадным, когда смотрю на вас.
Это признание он сделал внезапно охрипшим голосом.
Его руки, теплые и уверенные, перехватили ее талию. Внезапно он стал расстегивать тонкий поясок, на котором держались ее джинсы. Его явно возбуждала полоска тела, проглядывающая между майкой и джинсами. Беззвучный взрыв чувств сотряс Дорис изнутри, желание нарастало так бурно, что она испугалась — еще немного и ее самообладание будет утеряно.
— Не надо так говорить со мной.
Ее слова прозвучали как мольба о пощаде. Голова Дорис беспомощно откинулась назад, огненные кудри рассыпались по плечам. Казалось, что ее тонкая стройная шея просто не в состоянии удержать пламенеющую копну волос.
Брюс легко принял ее и постарался прижать податливое тело как можно плотнее к своему. Ее охватило неизведанное ранее ощущение — все внутри горело, воспламененное тесным контактом с сильным мускулистым торсом этого мужчины.
— Скажу честно, — он произносил свое признание шепотом, переживая ту же чувственную пытку, что и она, — я захотел тебя с того самого момента, как увидел в первый раз. Обычно я веду себя необузданно, но в твоем случае…
Его слова неожиданно вернули Дорис к действительности, и она сумела вывернуться из объятий Брюса.
— В таком случае примите мои соболезнования! — почти задыхаясь выкрикнула
От возбуждения ее била нервная дрожь, охватившая тело от макушки до пяток со скоростью лесного пожара.
— Я в состоянии отличить действительность от выдумки… — подвел итог Брюс злым голосом, ноздри его раздувались, на шее билась жилка, — сознание этого не может не беспокоить вас. Однако вы не так предсказуемы, как мне показалось поначалу.
— Мне считать это комплиментом?
— Дело ваше, только советую не перегибать палку, играя в загадочность. Это может наскучить вашему партнеру, если вы перейдете разумный предел.
— У меня нет подобных намерений ни в отношении вас, ни в отношении подобных вам наглецов.
Голос Дорис дрожал от возбуждения.
В ухмылке Брюса она прочитала скрытую угрозу, которую он тут же попытался сформулировать достаточно мягко:
— Признаюсь, Дорис, я люблю преодолевать трудности. Наверное, вы это уже поняли. Вы зря скрываете, что хотели бы стать моей подругой.
— Подругой?
Женщина повторила это слово вслух, и оно прозвучало, как эхо, потом, желая удостовериться, что не ослышалась, поинтересовалась:
— Вы хотите сказать любовницей?
Дорис в равной мере ненавидела оба этих слова. Ими она мерила степень унизительной зависимости женщины от мужчины.
— А какая, собственно, разница между этими двумя понятиями, — в сухом голосе Брюса слышалось искреннее удивление непонятливостью Дорис и ее несговорчивостью.
Она собралась было объяснить ему, но потом испугалась, что он может счесть интерес к частностям, как согласие на предложение в целом.
— Вы обвиняете меня в том, что мое поведение аморально, что я охочусь за толстыми кошельками, и тут же делаете такое гнусное предложение. Что вами руководит?
— Мое предложение, дорогая, если подумать, не такое уж и гнусное. Я просто говорю вслух то, что нам обоим пришло в голову еще в первую встречу. Мы в этом плане созданы друг для друга. — Брюс произносил слова очень четко, как бы вколачивая их в неподатливую женскую головку. — Я просто перекладываю все наши чувственные переживания на вполне доступный человеческий язык. Это в наших общих интересах. Что вы вытворяли в жизни до меня, не имеет абсолютно никакого значения. Я получил Блэквуд, Патрик свободу. Уверен, что, как только мы проведем ночь вместе, возникшие между нами отчуждение и вражда уйдут в прошлое.
— Я лучше поживу со своей враждебностью. Благодарю вас за ваше любезное предложение, — огрызнулась Дорис.
Его циничная откровенность в этой столь деликатной области, конечно, не могла понравиться такой женщине, как Дорис. И слова он выбрал неподходящие — отчуждение, вражда. Она его презирала!
Дымчато-зеленые глаза внимательно изучали ее, в них было столько же теплоты, сколько в линзах микроскопа.
— Почему вы так боитесь меня, Дорис?
Он задал вопрос таким неожиданно мягким и сердечным тоном, что ее глаза от искреннего удивления стали огромными.