Муц-Великан
Шрифт:
То были четыре пограничных солдата Страны Чудес. Они размахивали руками, указывали на извивы долины, которая, как желобок, уходила с Бурных гор в Лилипутию и, вдруг, вскричали:
— Войска лилипутов! Войска лилипутов!
И, действительно, то, что они завидели, было армией лилипутов. Длинной вереницей пробиралась она в Бурные горы. Солнце сверкало на ножнах сабель, на пиках кавалерии, на пуговицах мундиров.
— Они снова собираются напасть на нас! Ах, как глупы эти лилипуты!
Все четверо покачали головами, вытащили из карманов тонкие подзорные трубы, приставили их к глазам, направили на двигающиеся войска и увидели
— Дядя жены брата моего отца рассказывал мне, как ему десять лет тому назад прострелили на войне ногу…
А Муц так хохотал, что все его вооружение бряцало.
Часовые Страны Чудес покачали головами, вложили подзорные трубы в карманы, повесили ружья на плечи и нажали что-то за спинами. Загудели пропеллеры, и они стрелой полетели в небо. Несколько мгновений летуны боролись с горными вихрями, которые гнали их на скалистый утес, откуда, с пронзительным криком, вспорхнули большие черные птицы. Вытянув длинные ногти, они набросились на летунов, но те отогнали их маленькими кинжалами, поднялись над утесом и, широко взмахивая крыльями, полетели в Страну Чудес.
В тот же вечер на всех горах Страны Чудес замелькали огни сторожевых костров. То был сигнал к тревоге:
— К оружию! Отечество в опасности!
Начало и конец первого сражения
Свежий ветерок летнего утра обвевал утесы и забирался в пропасти Бурных гор, качал деревья и насмешливо пел среди расселин:
— Видите там внизу, на границе, две армии? Скоро начнется побоище. Толстосумам хочется овладеть чужим кладом. Старая история!..
Деревья кивали ветвями, а листья шуршали:
— Толстосумам хочется овладеть чужим кладом. Старая история!..
На вершинах гор, из лилипутских пограничных крепостей глядели наведенные пушки, а в стенах, зубцах и бойницах ветер пел свою насмешливую песенку:
— Толстосумам хочется овладеть чужим кладом. Старая история!..
Из нависших над кручами гнезд взывали с карканьем большие черные птицы, и в расселинах отдавалось эхом:
— Старая история!..
Обветренные вершины хребта походили на исполинские лица, насмешливо и сердито глядящие на Самоцветье.
То, что происходило внизу, было безумием. В Самоцветье колосился хлеб на полях; птицы распевали на деревьях; пчелы висели в чашечках цветов на лугах; деревья и кусты были объяты безмятежным покоем, — а в то же время на границе бряцали оружием неприятельские войска, луга у подножия Бурных гор были изрыты темными окопами, а в окопах лежали тысячи маленьких вооруженных существ… По другую сторону лежали жители Страны Чудес. Врагов разделял цветущий луг.
По лагерю лилипутов важно расхаживала одна фигура, заставлявшая жителей Страны Чудес не отрывать глаз от подзорных труб. Это чудовище высовывалось больше чем на метр из окопов, имело на груди панцырь, шлем на голове и длинную сверкающую саблю у пояса.
То был Муц. Он выглядел немного усталым
Лилипуты с большим, чем когда-либо, уважением поглядывали на бряцающего своим вооружением великана. Каждый из пестро-мундирных солдат готов был дать голову на отсечение, что великан, действительно, пришел с неба и сделает из врагов яичницу.
Но это щеголянье в снаряжении нравилось Муцу только до полудня: железный полушубок показался ему чересчур жарким под лучами солнца. Он томился, принялся дразнить двурогих, подражая их блеянию, схватил двух лилипутов, в полном боевом снаряжении, раз двенадцать приподнял и опустил их на землю и, вообще, проказил напропалую.
Лилипуты посмеивались, но поведение Муца вызывало большое раздражение в одной палатке, в тылу лагеря. То была пышная дорогая палатка, с вышитой на переднем полотнище сверкающей короной, — палатка короля. Здесь Пипин держал совет со своими военачальниками, как уничтожить врага одним могучим ударом. …
Перед палаткой гарцовала группа офицеров сыновей толстосумов, отпрысков родов Сыр-в-Масле, Полная-Чаша, Золотой-Чурбан и прочих именитых родов. Алчные взоры офицеров были устремлены вдаль, где на горизонте вырисовывалась синяя вершина горы. В этой горе был зарыт клад, о котором мечтали в продолжение десятилетий толстосумы.
А в королевской палатке сидел Пипин, топал ногами так, что корона ходуном ходила у него на голове, и бесился.
— Великан опять начинает бесчинствовать! Начнем скорее сражение! Если чудовище будет ранено, мы повесим его во время сражения, здесь, перед моей палаткой. Пусть он, живой, поболтается на виселице, как я поклялся своей короной. Начнемте же скорее сражение!
Он кивнул своему адъютанту, схватил кусочек бумаги и взволнованно нацарапал.
Мы, Король Пипин XIII, явились с нашей армией, чтобы наказать вас за все то, что вы причинили Лилипутии. Мы требуем от вас в возмещение убытков область Самоцветье, которая, в сущности, уже давно-должна была бы принадлежать Лилипутии. Складывайте оружие и сдавайтесь, — в противном случае, вы все поголовно будете в течение одного часа уничтожены нашим великаном.
Адъютант прицепил белый флажок к рогам своего скакуна и галопом помчался с королевским посланием.
Но Муц перехватил всадника не далеко от окопов, прочел записку, кивнул с серьезным видом, и приписал под королевской подписью:.
Правильно: Я откушу вам головы! Великан Муц Шмеркенштейн, Трипстрильская улица, № 51.
Затем, продолжая бренчать и позвякивать, он направился к своей палатке, которая отличалась от палаток лилипутов так, как башня отличается от собачьей будки.