Муц-Великан

Муц-Великан

Аистиха окинула своих голых птенцов немым любовным взглядом:

— Надеюсь через три дня вернуться, кляп! Если тебе нужна будет помощь, обратись к аисту Красному Клюву. Он обещал. Мой друг Всезнай — также, кляп!

Черный Фрак почесал аистиху клювом у шеи, пощекотал клювы аистят и еще раз прикоснулся на прощание к шее аистихи. Затем он решительно выпрямился, как человек у которого уже завязан чемодан, распахнул широкие крылья, выбросился в сторону из гнезда, взял направление на юг и понесся над полями, которые еще спали предутренним сном.

Крыши

маленьких селений нетерпеливо выглядывали из зелени садов, словно не могли дождаться наступления утра. А над лугами и прудами клубился туман, готовый исчезнуть с первыми лучами солнца.

Всего этого не замечал Черный Фрак. Его клюв был устремлен, как красная стрела, по направлению к Бурным горам, на утесах которых он сделал первую остановку.

Вершины гор были покрыты белыми облачками, а пограничные крепости, в которых лилипутское войско годами лежало готовое к войне со Страной Чудес, лепились над кручами, как заброшенные ласточкины гнезда.

Из бойниц уже не торчали дула пушек, в сторожевых башнях не бренчали больше оружием бойцы. Крепости висели на горах, как напоминание о ненавистном прошлом.

Черный Фрак испустил над долиной довольный крик, но тотчас же испуганно вздрогнул: резкий удар бича просвистал внизу, раздался еще раз, и еще. И когда Черный Фрак напряг зрение, он увидел длинный ряд телег, которые катились на перевале из Страны Чудес в Лилипутию. Телеги были нагружены доверху крыльями, которые выписал для народа Совет Двенадцати Лилипутии.

Черный Фрак закляпал еще довольнее и полетел дальше, пронесся над лилипутьими селениями с новыми, прекрасными, ярко раскрашенными домами, покрутился над заброшенными пряничными замками и разрушенными шоколадными башнями, полетел на юг, пронесся над Беличьим бором и стал зорко вглядываться в землю, отыскивая белую башню королевского дворца. Он кружился над окрестностями Замка Веселья, но не мог еще различить марципанового здания, так как даже глаза аиста не могли видеть отсюда, что делается в столице. Но вдруг, он услышал чей-то громкий смеющийся голос. Таких голосов на всем лилипутьем острове был только один.

— Великан! — закляпал Черный Фрак, — этого парня всегда услышишь задолго до того, как увидишь.

И когда глаза аиста присмотрелись к равнине, они увидели белокурую кудрявую макушку, блестевшую на солнце.

Белокурая макушка принадлежала Муцу. Он все еще находился с Буцом в Замке Веселья, но не в таком одиночестве, как накануне.

Утро привлекло сюда массу народа. Во главе с Громовым-Словом пришло из столицы свыше ста лилипутов, чтобы узнать, чем кончилось дело с привидениями. Жители фабричного поселка явились в полном составе, они покраснели от стыда, когда Буц показал им тыквы и саваны, от которых бежала их стража. Храбрый малый принужден был все время повторять эту историю, и, как раз тогда, когда он начинал ее в четвертый раз, нечто большое бело-черное, с шумом опустилось вниз…

Сначала все застыли от неожиданности, затем несколько лилипутов испуганно вскочили. Вслед за ними вскочил Муц и

бросился этому большому бело-черному существу на шею, с криком:

— Черный Фрак! Ну, конечно, конечно, конечно… Сегодня день нашего отъезда! Ты сдержал слово! Завтра я снова увижу своих родителей, и сестру, и дядю, и тетю, и… — Муц назвал всех своих родных, включая троюродную бабушку и всех школьных товарищей, — от самого большого забияки до последнего тихони. Он был вне себя от радости.

Все лилипуты поднялись и столпились вокруг аиста — они никогда не видели такой большой птицы. Муц несказанно гордился своим проводником, важно выставил ногу вперед и заявил:

— Представьте себе, такие больше птицы бродят у нас по улице, как у вас вороны. С этой чудесной птицей я лечу теперь домой.

Собравшиеся лилипуты не находили слов от изумления. Им не хотелось верить, что великан, действительно, собирается их покинуть. А глаза Муца, наоборот, с тоской смотрели на юг, и он вдруг засуетился.

— Я еду домой! — ликовал он, прижал к груди Буца и старика Громовое-Слово, стал прижимать и прочих лилипутов, попадавшихся ему под руку, катался с ними по траве и заставил всю толпу кувыркаться.

Так продолжалось некоторое время, но когда лилипуты сообразили, что великан серьезно прощается с ними, они обхватили его руки и ноги; и не хотели его отпустить.

Черный Фрак терпеливо наблюдал эту картину. Но когда солнце поднялось так высоко, что тень Замка Веселья совсем исчезла в дерне, аист стал, выражать нетерпение, подошел к Муцу, поднял длинный красный клюв, очень решительно кляпнул и, указав на солнце, взмахнул крыльями, как бы готовясь к отлету.

Тут к тоске Муца по дому стало примешиваться опасение. Он воскликнул:

— Пустите меня! — и стряхнул с себя лилипутов. — Я непременно вернусь!

Он завозился со своим волшебным ящиком, который прозвенел точно старый будильник, когда его заводят.

— Ах, Буц, если бы не море, ты мог бы полететь со мной в Шмеркенштейн!

Он снял с одного лилипута шляпу.

— Дайте мне хоть что-нибудь на память!

Не успел он это вымолвить, как лилипуты пришли в неистовство. Они стали срывать с себя одежды и совать их в карманы Муца, стали бросать туда шляпы, куртки, ботинки. В мановение ока дюжина лилипутов стояла голышом на солнце, а Громовое-Слово успокоился только тогда, когда Муц спрятал в карман его галстук.

Лилипуты точно помешались. Дети вскарабкались на великана и наполнили его карманы кусочками пряника. Женщины и девушки забросали его полевыми цветами. Несколько музыкантов сыграло заунывную прощальную песню. Поэты продекламировали ново-лилипутскую героическую поэму. Она рифмовалась на «Муц» и «Буц» и была так бесконечно длинна, что Черный Фрак беспокойно смотрел то на них, то на небо. Ему очень хотелось перелететь через море до захода солнца. Но когда после поэтов Громовое-Слово поднял руку, чтобы произнести прощальную речь, у аиста лопнуло терпение. Он еще раз настойчиво кляпнул Муцу и поднялся в воздух.