Мучимые ересями

Вебер Дэвид Марк

Чермин выглядел очень похожим на человека, которому очень хотелось не согласиться, но он не мог, и вместо этого он печально кивнул.

— Вы, конечно, правы, Ваше Величество. Мне просто ненавистна сама мысль о том, чтобы сидеть здесь. У нас тут стоит лагерем практически весь Корпус Морской Пехоты, а мы ничего не сделали с Переправы Хэрила. Мы даём им время, Ваше Величество, а сами тратим его впустую.

— Согласен. — Кайлеб даже не взглянул на высокого телохранителя с сапфировыми глазами, стоявшего позади него. — Проблема в том, что мы не обладаем достаточной мобильностью на суше, чтобы обойти Гарвея. Если бы у нас было больше войск, чем у него, мы могли бы попытаться растянуть наш правый фланг, заставляя его выделять гарнизоны на другие перевалы, пока он не истончит Талбор настолько,

чтобы мы могли пробить его. К сожалению, у него больше людей, чем у нас. А ещё у него гораздо больше — и притом она гораздо лучше — кавалерии, чем у нас. Черисийцы — моряки, а не всадники. Возможно, ты захочешь узнать мнение адмирала Остров Замка о должной степени знакомства между морскими задницами и сёдлами. Поверь мне, он не считает, что они должны проводить больше времени в контакте друг с другом, чем они могут избежать. И это, к сожалению, в данном случае, довольно хорошо отражает отношение Флота в целом.

— Всё это правда, Ваше Величество, но…

— Мы знали, что всё будет именно так, — заметил Кайлеб. — О, я не верю, будто кто-то из нас думал, что всё будет настолько плохо, но мы с самого начала понимали, что столкнёмся с проблемой, похожей на эту. Так что, хотя я прекрасно понимаю, почему ты испытываешь такое нетерпение, я думаю, что мы будем придерживаться нашей первоначальной стратегии.

Если бы он говорил с кем-нибудь другим, Чермин надул бы усы, глядя на Кайлеба. Поскольку, однако, он говорил не просто со своим вышестоящим офицером, а со своим императором и главнокомандующим, он этого не сделал. И, ради справедливости по отношению к морпеху, Кайлеб знал, что Чермин прекрасно понимает, о чём он говорит. В конце концов, генерал с самого начала помогал строить их первоначальную стратегию.

— Вы, конечно, правы, Ваше Величество, — сказал Чермин через мгновение. — Просто не по нутру сидеть здесь, ничего не делая.

— Так уж получилось, генерал, что «ничего» — это именно то, чего мы не делаем, — сказал Кайлеб с неприятной улыбкой. Глаза Чермина сузились, и император снова усмехнулся. На этот раз это прозвучало гораздо более приятно.

— Чем дольше он будет готов сидеть там, тем больше мне это понравится, Ховил, — сказал ему Кайлеб. — Я всё ещё перевариваю эту мысль у себя в голове, но поверь мне, если мы сможем убедить его дать мне ещё примерно месяц в распоряжение, он очень, очень пожалеет, что сделал это.

— Поверю вам на слово, Ваше Величество, — сказал Чермин с простой искренностью, затем поклонился и вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась, и Кайлеб повернулся к Мерлину.

— Вот ведь, — заметил он, — нетерпеливый человек.

— Не столько нетерпеливый, сколько упорный, я думаю, — ответил Мерлин. — Он напоминает мне многих морпехов, которых знала Нимуэ. Их инстинктом всегда было атаковать, ускорять темп и выводить противника из равновесия как только возможно. Когда Гбаба заставили нас полностью перейти к обороне, они возненавидели это… и не только потому, что это означало, что мы проигрываем.

— Я могу это понять. — Кайлеб кивнул. — Если уж на то пошло, я и сам склонен к этому. Мысль о том, чтобы дать другой стороне время подготовиться, никогда по-настоящему не привлекала меня. Или, по крайней мере, не часто.

Они с Мерлином гадко улыбнулись друг другу и снова уставились на карту Корисанда, лежащую перед ними на столе.

Настоящая проблема, как отметил про себя Кайлеб, заключалась в том, что никто из тех, кто был привлечён к разработке итоговой черисийской стратегии, не рассматривал возможность высадки в Дейрвине почти до самого конца процесса планирования. Никому из них не приходила в голову возможность того, что великий герцог Зебедайи мог бы убедить своего шурина перейти на черисийскую сторону, пока они не узнали о переписке князя Нармана с великим герцогом. Их первоначальные планы предусматривали высадку либо в баронстве Брендарк, либо в графстве Корис, если бы они высадились к востоку от Тёмных Холмов, или ещё дальше на запад, в графство Рочейр, если бы они высадились на побережье Залива Марго. В любом случае идея состояла в том, что они создадут прочный плацдарм, а затем используют свои возможности по перемещению по суше и воде, чтобы компенсировать большую

мобильность корисандийцев на суше, прыгая вдоль побережья серией десантных «крюков».

К несчастью, сочетание скорости, с которой сдался Дейрос, и быстроты, с которой Гарвей выступил им навстречу, застало планировщиков Кайлеба врасплох. Поскольку они с самого начала не планировали высадку в Дейрвине, они ожидали, что основным силам противостоящих армий потребуется гораздо больше времени, чтобы установить контакт друг с другом. А поскольку это должно было быть так, они не осмеливались рассчитывать на решающую битву так быстро. И, честно говоря, если судить исключительно по потерям убитыми и раненными, понесённым, в процентах от общей численности, армией Гарвея, было бы трудно назвать битву при Переправе Хэрила «решающей». Однако, судя по этим потерям в процентах от численности личного состава, который он действительно имел на поле боя — и, особенно, в качестве демонстрации относительных возможностей двух армий — она именно такой и была, и Гарвей сделал соответствующие выводы гораздо быстрее, чем Кайлеб мог бы пожелать.

Решение корисандийского полевого командира как можно скорее отступить в Перевал Талбора исключало возможность ещё одной, более масштабной Переправы Хэрила. Теперь он знал, на что способны черисийские ружья и артиллерия, и хотя дистанционно управляемые датчики Мерлина подтверждали, что его отец работал над тем, чтобы предоставить в его распоряжение собственный импровизированный отряд стрелков, он не собирался вступать в бой на условиях Кайлеба без крайней на то необходимости. Таким образом, Кайлеб обнаружил, что оказался бесспорным владельцем всего баронства Дейрвин, южной части графства Корис и значительного куска восточной части графства Марек, гораздо раньше, чем кто-либо от него ожидал. И с Корисандийской Армией, которая была гораздо более цела, чем кто-либо хотел.

Тот факт, что сезон штормов обещал быть таким же активным, как Кайлеба предупреждал Мерлин, основываясь на данных своих «метеорологических спутников» (чем бы они ни были), делу также не помогал.

На востоке тихо пророкотал гром, словно напоминая Кайлебу об этом факте, и он поморщился. Сезон штормов в Черис был достаточно скверным, но в Черис очень редко видели мощные ураганы, которые, бывало, проносились по Корисанду. Укрывавшая громада Острова Серебряной Жилы, на долю которого выпало немало ураганных штормов, во многом объясняла это, хотя, по мнению Мерлина, океанские течения имели к этому не меньшее отношение. Во всяком случае, штормы, которые с рёвом обрушивались на Корисанд со стороны Великого Западного Океана, были ещё более сильными, чем те, с которыми черисийцы привыкли иметь дело в местах поближе к дому.

Прислушиваясь к отдалённым раскатам грома, Кайлеб был рад, по нескольким причинам, что отправил большую часть своих кораблей на безопасную стоянку в Зебедайе и Чизхольме. Одной из причин, конечно, было то, что это уменьшило толкучку в Дейросе и убрало его жизненно важные транспортные средства как можно дальше с пути непогоды — и, в случае Чизхольма, достаточно далеко на север, где они вообще не попадали в обычные ураганные области — насколько возможно. И хотя Зебедайя всё ещё находилась в самом центре опасной зоны, присутствие значительного количества черисийских транспортов и их эскорта из галер и галеонов в бухте Ханны было острым напоминанием великому герцогу Зебедайи, что любые… приключения, которые могли бы соблазнить его, были бы плохой идеей.

Однако, как бы это ни было полезно, корабли, укрывающиеся в Чизхольме, были едва ли не ещё более ценными. Постоянное присутствие такого количества черисийских кораблей и черисийских моряков (у которых совершенно случайно были черисийские марки, прожигающие дыры в их кошельках) продолжало укреплять мнение чизхольмцев о себе, как о части новой, более крупной Черисийской Империи. Даже большинство чизхольмцев, которые лелеяли сомнения по поводу всей этой идеи, обнаружили, что чувствуют себя гораздо более комфортно, поскольку глубокое и искреннее уважение, с которым черисийцы уже привыкли относиться к Императрице Шарлиен, полностью запало им душу. И потому, что они слушали байки черисийцев о судьбах, которые пожнёт каждый, кто сможет заняться капёрством.