Мучимые ересями

Вебер Дэвид Марк

— В любом случае, — продолжил Клинтан спустя мгновение, — я разослал инструкции всем интендантам и всем старшим инквизиторам. Мы всё ещё будем использовать подход «шёлковых перчаток» с мирянами — по крайней мере, какое-то время — но для них настало время начать разъяснять духовенству, что возможность какого-то слепленного на скорую руку компромисса давно миновала… если она вообще когда-либо существовала! Поверь мне, они скоро поймут, что мы не потерпим пораженчества или отсутствия энтузиазма.

— Я бы хотел, Жаспер, — сказал Трайнейр после короткой паузы, — чтобы ты хотя бы сообщал мне о

своих намерениях, прежде чем посылать такие инструкции. Я, знаешь ли, Канцлер. Архиепископы и епископы должны будут получить от меня письмо с инструкциями по крайней мере одновременно.

— Действия Ордена Шулера, интендантов Матери-Церкви и Управления Инквизиции — это моя зона ответственности, Замсин, — прохладно ответил Клинтан. — Ты можешь посылать любые инструкции, которые считаешь нужными, архиепископам и епископам, но задача Инквизиции — следить за тем, чтобы все священники Матери-Церкви точно знали, чего от них ожидают — и что от них потребуется — там, где речь касается вопросов духовной и доктринальной чистоты.

Ноздри Трайнейра раздулись, но он подавил мгновенный всплеск своего гнева. То, что только что сказал Клинтан — в своей собственной, к счастью неподражаемой манере — было правдой. Трайнейр совершенно не сомневался, что то, как Клинтан разобрался с этим, как и продемонстрированный им только что полунамёк, во многом было обязано манере, в которой канцлер… обсуждал с ним Фирейд, но это не делало то, что он только что сказал, неточным. Так же как не отменяло важности осторожного обращения с ним. Тем не менее, здесь нужно было кое-что прояснить.

— Я никогда не говорил, что обеспечение надёжности и чистоты доктрины не является ответственностью Инквизиции за, Жаспер, — сказал он спокойным, но твёрдым голосом. — Я просто заметил, что существуют давно устоявшиеся традиции и процедуры, с помощью которых предполагается распространять подобные послания и инструкции. Ты знаешь это так же хорошо, как я… и епископы. Если мы начнём рассылать директивы, которые явно не были согласованы друг с другом, это лишь вызовет чувство замешательства и заставит их задуматься, действительно ли мы контролируем ситуацию. Я же не думаю, что кто-то из нас хочет, чтобы это произошло?

Он спокойно встретил взгляд Клинтана, заставив себя не дрожать, несмотря на всё внутреннее беспокойство. Это далось ему нелегко, и он почувствовал себя дрессировщиком животных, столкнувшимся с опасным зверем в клетке. Но через мгновение Клинтан кивнул, словно против своей воли.

— Замечание принято, — коротко сказал он. — Я постараюсь, как минимум, информировать тебя — заранее — о любых дополнительных директивах, которые, по моему мнению, должны быть распространены от имени Инквизиции.

— Спасибо. — Трайнейр налил вина в свой бокал рукой, которая, как он с удовольствием отметил, совсем не дрожала.

Он поднёс бокал к носу, наслаждаясь букетом и глядя в окно. Весна пришла в Зион поздно, суровая и холодная, но, по крайней мере, снега больше не было. Не то чтобы он был убеждён, что ледяной дождь и грязь были таким уж большим улучшением, даже когда всё, что ему нужно было сделать, это посмотреть на него из уюта своих собственных апартаментов. Эти апартаменты были такими же роскошными, как те, что занимал

Клинтан, хотя он предпочитал комнаты с меньшим количеством окон, и не только потому, что не любил смотреть на снег или дождь. Он знал, что мистическое стекло Храма позволяло человеческому глазу видеть сквозь его окна только в одном направлении, и всё же, когда они обедали в покоях Клинтана, что-то глубоко внутри него всегда чувствовало себя незащищённым.

«Возможно, это от того, что я знаю о привычке Жаспёра сажать своих пассий перед этими окнами», — сардонически подумал он. — «Интересно, что это говорит о том, как работает его ум, раз он хочет иметь возможность смотреть на весь Зион в такой момент?»

— Тогда я полагаю, на сегодняшний вечер это почти всё, — сказал он вслух через мгновение.

— Почти, — согласился Клинтан. — Однако, я только что получил депешу от отца Эйдрина из Менчира.

— Только что получил? — Трайнейр резко поднял голову.

— Да, но она прибыла с курьером меньше чем за час до того, как мы договорились поужинать, и была зашифрована. У меня не было времени расшифровать её до момента, когда мне нужно было выходить. Я позабочусь, чтобы завтра утром ты получил переписанную начисто копию.

— Спасибо. — Трайнейр откинулся на спинку своего кресла, размышляя о том, будет или не будет его «переписанная начисто копия» также и полной копией.

— Я не в восторге от того, что мы до сих пор слышали о кампании Кайлеба, — признался он, немного помолчав. — И должен признаться, я был крайне неприятно удивлён, когда мы узнали, что ему удалось практически одновременно начать вторжение в Корисанд и экспедицию против Фирейда.

— Здесь я должен с тобой согласиться, — сказал Клинтан, и его голос был совсем не похож на тот, каким он говорил о Фирейде. На самом деле, другим стал весь язык его тела. Он сел прямее в своём кресле, глаза его сузились, он поставил перед собой бокал с вином, сложил руки на краю стола и слегка наклонился к Канцлеру.

— На самом деле, одна из вещей, которая больше всего беспокоит меня в способности Кайлеба действовать с такой безнаказанностью, заключается в том, что я пришёл к выводу, что новый флот Аллайна будет примерно так же полезен, как сиськи на кастрированном драконе.

— Что? — Обе брови Трайнейра взлетели вверх. — Ты впервые упоминаешь об этом!

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы некоторые доказательства собрались для меня воедино, — признался Клинтан. — Я не моряк, и не солдат. И, честно говоря, у меня были свои обязанности, и я был вынужден предположить, что Аллайн адекватно выполнял свои. К сожалению, я быстро прихожу к пониманию, что он этого не делал.

— Это очень серьёзное заявление, Жаспер.

— Ох, нахрен «заявления», Замсин. — Клинтан развёл руки в стороны достаточно, чтобы пренебрежительно махнуть одной из них. — Я не обвиняю его в том, что он играет в какие-то игры, или уклоняется от своих обязанностей. Проблема в том, что его воображение размером с сушёную горошину. Небольшую сушёную горошинку. И это, по крайней мере, частично — а может быть, даже в основном — наша вина, что мы не присматривались к нему более тщательно. В конце концов, мы оба знаем, что он — слабое звено нашей группы.