Мучимые ересями

Вебер Дэвид Марк

— Я уже ясно выразил своё неудовольствие этому идиоту Джинкинсу в Дельфираке, — нахмурился он. — Если бы он сохранял надлежащий контроль над ситуацией, у нас никогда не было бы всех этих неприятностей в Фирейде.

Трайнейр сумел кивнуть, не поморщившись, несмотря на то, что случившееся в Фирейде оставалось больным вопросом между ними. Но ещё больше его беспокоило, если уж он хотел быть честным с самим собой, что Клинтан, похоже, честно убедил себя в том, что именно его собственная версия событий случившегося там была правильной, несмотря на официальные выводы Фирейдского Трибунала и его собственное публичное признание и покаяние. Пытаться справиться с последствиями

всей этой катастрофы, не заставляя Великого Инквизитора активно обманывать себя по этому поводу, виделось достаточно плохой идеей!

«Вот интересно, он всегда был способен на это?» — подумал Трайнейр. — «Возможно ли, что всё то, что я всегда считал цинизмом и прагматизмом, на самом деле было полной — хотя и бредовой — искренностью? Способностью сделать свою версию реальности «правдой», какой бы настоящая правда не была… неудобной? Или всё же это что-то, что проявилось в нём — или, как минимум, стало сильнее — лишь с тех пор, как черисийцы не сделали ему одолжения, умирая по расписанию?»

Канцлер не имел ни малейшего представления, как ответить на свои собственные вопросы, но, по крайней мере, теперь он знал, что внутри Клинтана есть течения, которые до этого не распознавал даже он. Потенциально опасные течения, и не просто опасные для оппонентов «Группы Четырёх».

Но даже если это было правдой, или, возможно, особенно, если это было правдой, то просто стало более важным, чем когда-либо, держать Клинтана одновременно сосредоточенным и подконтрольным.

«Как будто мне и так уже не о чем беспокоиться! Я действительно не знаю, что хуже — Жасперовский подход «дракона в стеклодувной мастерской» ко всему, отдалённо напоминающее черисийское, вновь обретённая набожность Робейра, или глупость Аллайна! Я действительно начинаю чувствовать себя мастером Трейниром!»

Его поднятый бокал с вином скрыл улыбку, на непроизвольно дёрнувшихся губах. Он был хорошо осведомлён о рассказываемых шёпотом в кулуарах Храма каламбурах, связывающих его собственную фамилию с фамилией традиционного режиссёра кукольного театра. Конечно, никто не собирался повторять подобные шутки там, где он мог их услышать, но они никогда особенно его не раздражали. В конце концов, во многих отношениях, именно им он себя и видел.

«Но раньше ставить пьесу было гораздо легче», — напомнил он себе, и его улыбка погасла.

— Я не так уверен, как тебе кажется, Жаспер, что епископ Эрнист мог бы предотвратить то, что изначально произошло, — мягко сказал он спустя мгновение, опустив свой бокал. — И, честно говоря, я не понимаю, как он может нести ответственность за результат черисийской атаки на порт.

— Нет? Ну, а я, чёрт возьми, могу понять, — прорычал Клинтан. — Если бы он с самого начала настоял на том, чтобы Инквизиция полностью контролировала арест кораблей, не позволив, в первую очередь, этим косоруким, так называемым «солдатам» всё испортить, то ни один из этих проклятых черисийцев не смог бы сбежать. Вероятно, многие из них также не были бы убиты, но даже если бы и были, Кайлеб и его банда чокнутых не получили бы дико преувеличенных отчётов о том, что произошло в Фирейде, которые поставили дыбом волосы на их задницах!

Несмотря на своё решение не возобновлять ссору с Клинтаном, и, несмотря на все веские причины, имеющиеся у него для этого решения, губы Трайнейра сжались. Одно дело — избегать конфликтов в рядах «Группы Четырёх», и совсем другое — позволить одному из двух самых могущественных её членов впасть в столь опасный самообман. Особенно когда версия черисийцев о случившемся в Фирейде получила столь широкое распространение.

Письма

и отпечатанные листовки, которые они оставили после отступления из Фирейда, включали в себя воззвание «Императора Кайлеба и Императрицы Шарлиен», которое делало их причины для атаки на город и сожжения большей его части дотла кристально ясными. И, как и обещал этот ублюдок Каменный Пик, содержимое архива Грейвира также было предано широкой огласке. Трудно было точно сказать, где именно они были впервые распространены, но печатные копии каждого самообличающего слова из отчётов казнённых инквизиторов таинственным образом откуда-то появились. И, несмотря на все возможные усилия Клинтана, по крайней мере некоторые из них циркулировали по материковым королевствам, особенно в Сиддармарке и самом Дельфираке. Черисийцы понимали ценность пропаганды, как выяснил Трайнейр, по меньшей мере не хуже, чем Церковь, и казалось невозможным помешать их печатным листовкам и памфлетам выйти наружу.

«Всё это лишь делает ситуацию даже ещё лучше, чем когда я настаивал, что мы должны сами разобраться с этой ситуацией самостоятельно, чтобы там Жаспер не чувствовал по этому поводу», — мрачно подумал Канцлер. — «Я полагаю, он прав, когда утверждает, что выводы трибунала помогают подкрепить заявления черисийцев о случившемся, но, похоже, что ужасно много людей находят нашу собственную «открытость» и «честность» глубоко обнадёживающими. И это даёт им лазейку. Они могут смириться с тем, что, по крайней мере, некоторые из утверждений черисийцев являются правдой, но они могут пойти дальше и отвергнуть те моменты, когда их обвинения не совпадают с нашими собственными признаниями. Например, в вопросе о том, какая часть города была сожжена, и сколько мирных жителей было убито».

Насколько Трайнейру было известно, никто из дельфиракских гражданских не был убит во время черисийской атаки, но у Черис не было возможности доказать это. Никаких удобных, захваченных отчётов, которые в любом случае должны были выйти наружу и оставить на лице Церкви всевозможную позорную грязь.

Ничего из этого не значило, что черисийцы не продемонстрировали изуверской способности распространять свою пропаганду — подобную их версии случившегося в Фирейде — когда и где им вздумается.

Клинтан казался особенно раздражённым по этому поводу. Без сомнения, потому что он верил, что способность Инквизиции перехватывать столь провокационные документы была адекватна потребностям Церкви. К несчастью, он обнаружил, что прежний успех Инквизиции во многом объяснялся тем фактом, что ни одно государство или королевство до сих пор не осмеливалось открыто заявить о своей оппозиции Церкви. Это были не нечёткие, низкокачественные листки, вышедшие из-под потайного печатного станка в подвале какого-то недовольного сумасшедшего. Они были столь же профессионально изготовлены, как и всё, что когда-либо распространяла Инквизиция или Управление образования, и буквально тысячи из них таинственным образом появлялись в каждом портовом городе.

«И в отличие от наших усилий, у них есть несправедливое преимущество в том, что они действительно говорят правду, не так ли, Жаспер?» — мрачно подумал Канцлер.

Трайнейр подумал, не задать ли ему тот же вопрос вслух, но тут же отбросил эту мысль. Во-первых, потому что в любом случае это постфактум не имело большого значения, а во-вторых, потому что ничто из того, что он мог сказать, не могло изменить точку зрения Клинтана, и он это знал. Точно так же, как он знал, что попытка оспорить версию Великого Инквизитора может быть по-настоящему… опасной.