Мудрость палача

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Вот видите. Вы боитесь, что ваши доказательства могут оказаться не такими уж убедительными для нашей милиции.

– В любом государстве есть одна непреложная истина, – возразил Самедов, – это интересы государства.

– Вот, вот, – кивнул Тимакин, чуть поморщившись, – вся ваша беда в том, что вы верите в существование абсолютной истины. Вы полагаете, что носителем абсолютной истины может быть ваш Президент, или ваш прокурор, ваш министр или ваш судья. Но на самом деле в подлинно демократическом обществе ни у кого не может быть права на абсолютную

истину. Это и есть свобода, когда все понимают, что истина может быть только относительна. И у каждого она своя. А в тоталитарном государстве господствует идеология либо мнение сильного. Уважение к чужой истине и к чужому мнению, даже отличному от мнения первых лиц государства, – относится к ценностям демократии.

– Это в Европе, где есть традиции, – возразил Самедов, – а в наших странах еще долго будет господствовать идеология абсолютной истины. Можно подумать, что в вашем государстве Президент не является носителем подобной истины. Во всяком случае, он так считает.

– И за это его критикуют, – напомнил Борис Макарович. – Или вы считаете, что между вашим и нашим государством нет разницы?

– Не будем спорить, доктор, – примирительно сказал подполковник, – давайте по-хорошему. Вы говорите мне фамилию, под которой зарегистрирован ваш пациент, и я сразу ухожу отсюда. А вы получаете вашу родственницу в целости и сохранности. В противном случае...

Борис Макарович напрягся, ожидая окончания.

– ...Вы можете ее никогда не увидеть, – подытожил Самедов.

– Сначала отпустите женщину, – чуть подумав, сказал Тимакин, – а уже затем мы будем говорить.

– Это невозможно, – возразил Самедов, – вы, очевидно, меня не понимаете. Вы не в том положении, чтобы диктовать свои условия.

– Возможно, – согласился Борис Макарович, – но с насильниками, врывающимися в ваш дом, вообще бесполезно вести какие-нибудь переговоры. Вам так не кажется?

Подполковника трудно было вывести из привычного состояния равновесия. Он вздохнул, посмотрел на часы. Как не вовремя они усыпили эту дамочку, подумал Самедов. Но, очевидно, у них не было иного выхода.

– Так вы отказываетесь? – спросил он врача. – Я меня нет времени с вами разговаривать.

– Я должен посоветоваться со своим пациентом, – неожиданно сказал Тимакин, – согласитесь, что это и его касается.

– Согласен, – кивнул Самедов, – сколько времени вам нужно?

– Полчаса. Я должен ему позвонить.

– Вы хотите сказать, что его нет в больнице?

– Я сказал то, что хотел сказать.

– Хорошо, – согласился подполковник, – я уйду и вернусь ровно через полчаса. Я думаю, вам рассказали кое-что о вашем пациенте. Если вы вызовете милицию или позвоните в ФСБ, не скрою, у меня будут некоторые неприятности. Но у вас их будет гораздо больше. И самое главное, что нам все равно через день или через два его выдадут. А вот уголовное дело против вас закроют еще нескоро. Так что вы об этом не забывайте.

Он поднялся и вышел из кабинета. Тимакин остался один. Он сразу потянулся к телефону, поднял трубку,

но затем, подумав немного, положил ее обратно. Его гость был прав, в логике Самедову трудно было отказать.

Борис Макарович позвал сидевшую в приемной секретаршу. Она осторожно вошла, не понимая, по какой причине неизвестный гость так долго задержался в кабинете у заведующего.

– Он ушел? – коротко спросил Борис Макарович.

– Ушел, – испуганно подтвердила она, увидев лицо Тимакина. Она никогда не видела у него такого выражения на лице.

– Спустись вниз и проверь, он вышел из больницы или нет, – попросил Тимакин.

– Хорошо, – девушка вышла из кабинета.

Борис Макарович сидел еще целую минуту. Затем быстро поднялся и вышел в коридор. Там стояли несколько человек. Он подумал немного и вернулся в свой кабинет. Нельзя было рисковать. Через несколько минут вернулась секретарша.

– Он вышел из больницы, – подтвердила она.

Тимакин поднял трубку и набрал номер главного врача.

– Вы можете вызвать меня к себе? – попросил он.

– Как это вызвать? – удивился главврач. Они были знакомы с Тимакиным много лет. Он не понял Бориса Макаровича, когда тот позвонил ему с подобной просьбой. Он не мог вызвать заведующего кафедрой медицинского института, доктора наук, известного врача, пусть даже работающего в руководимой им больнице. Он мог только позвонить и пригласить его к себе.

– Вызовите меня официально, – повторил свою просьбу Тимакин, – мне нужно, чтобы вы вызвали меня через вашего секретаря.

– Хорошо, – согласился главврач, по-прежнему недоумевая.

Через минуту Тимакину позвонили по внутреннему селектору, попросили его спуститься на второй этаж. Зайдя в приемную, он увидел там молодого врача, с которым он не был знаком. Дождавшись, пока тот выйдет, Тимакин быстро прошел в палату, находившуюся рядом с кабинетом главного врача. Саид, увидев его, чуть приподнялся.

– Я нас проблемы, – сказал Борис Макарович, – я сейчас вам все расскажу, и мы вместе решим, что нам делать.

Саид слушал его молча, ни разу не перебив. Только бледнел еще больше. Когда Борис Макарович закончил свой рассказ, Саид, с трудом опираясь на правую руку, поднялся и сел на кровати. После чего решительно сказал:

– Пусть мне принесут одежду. Я поеду к ней.

– Нет, – возразил Тимакин, – мы вызовем милицию и освободим Эллу. Так будет правильнее.

– Нет, не правильнее, – возразил Саид, – вы сделали операцию человеку, у которого было огнестрельное ранение, и не сообщили об этом, вы положили меня в палату под чужим именем. Если об этом узнают, у вас будут неприятности. Могут даже возбудить уголовное дело. Нет. Я не могу так подводить людей, которые мне помогли. Кроме того, они не отпустят Эллу, даже если мы вызовем милицию. Вы не знаете этих людей, доктор, а я знаю. Если они увидят, что милиция приехала в больницу, они убьют Эллу, чтобы не оставлять свидетелей. Поймите, что я не имею права рисковать жизнью человека, который меня спас.