Мудрость толпы
Шрифт:
– Могу. В кои-то веки я совершенно серьезен. – Орсо взглянул на хаос, творящийся под стенами. – Настало время кому-нибудь благородно принести себя в жертву. В отсутствие других, более квалифицированных кандидатур… боюсь, придется обойтись моей.
Оставшиеся почтенные члены Закрытого совета зашаркали по ступенькам следом за ним. Семеро стариков, согбенных под грузом тяжелых одежд, церемониальных цепей, ответственности… Внезапно они стали похожи на группу престарелых пенсионеров, выведенных сиделкой на прогулку.
– Короля сюда! – раздался
– Иду, иду, черт вас побери, – пробормотал Орсо.
…Дворцовый сад переполняли воспоминания. Вот среди этих статуй он играл в прятки с сестрами – веселой маленькой Карлоттой и серьезной маленькой Катиль. А вон там отец учил его, как держать клинки. В этой беседке мать показывала ему, как выразить крайнее неудовлетворение, не переставая улыбаться. Их семья никогда не была особенно счастливой, но, во имя Судеб, как ему их не хватало сейчас, когда он остался один!
– Хильди, – тихо проговорил Орсо, наклоняясь к ней, – когда ворота откроются, я хочу, чтобы ты исчезла.
Проницательный взгляд, который она на него бросила, был в точности тем же самым, как когда он впервые ее увидел – десятилетнюю и упрямую, как гвоздь.
– Кажется, вы сказали, что эпоха магов закончилась?
Он улыбнулся. Было приятно видеть, что она по-прежнему не спускает ему ни малейшей оплошности.
– Я имел в виду, замажь грязью свои веснушки, натяни фуражку на самые глаза и слейся с толпой. Ты ведь когда-то мыла полы в борделе, так что вполне сможешь сойти за свою.
– Я вас не брошу.
– Разумеется, нет! Это будет просто тактическое отступление. Если мне удастся остаться в живых, я буду пленником. Мне понадобится верный человек, который поможет мне бежать. Запечет фомку в пироге или что-нибудь в этом роде.
– Я не умею печь пироги.
– Но, ручаюсь, ты сумеешь найти пекаря.
– Наверное…
Она вытерла щеку тыльной стороной ладони. Орсо подумал, понимает ли она, что он лжет. Вероятно. Только самый неисправимый оптимист мог бы вообразить, что он проживет дольше часа, а ни один из них не соответствовал этому определению.
– Вы все еще должны мне денег, – буркнула Хильди.
– Придется отложить расчеты на потом, – ответил Орсо, похлопывая ее по плечу на прощание. – Оставил кошелек во дворце.
Если он еще немного промедлит, то может вообще передумать, а сейчас всем требовался пример царственного самообладания. В конце концов, вероятно, это его последний шанс продемонстрировать, как это делается. Будет жаль, если он пропадет впустую. Так что Орсо обдернул свой мундир и захрустел по гравийной дорожке, так безупречно выровненной, что можно было решить, будто по ней никто никогда не ходил. Приятно видеть, что хоть какие-то стандарты все еще поддерживаются на высоте.
Теперь он чувствовал в себе странное спокойствие. Совсем как при Стоффенбеке, когда вокруг дождем сыпались пушечные ядра.
Крики по ту сторону ворот перешли
– Та-щи… ко-ро-ля! Та-щи… ко-ро-ля!
Ритм отмечался металлическим лязгом, воплями и смехом, топотом сапог, настолько многочисленных, что казалось, будто трясется земля.
– Та-щи… ко-ро-ля!
Орсо подумал о том, был ли у него какой-нибудь выбор. Какой-нибудь способ избежать этого. Если и был, то он прошел для него незамеченным. Вероятно, в этот момент он думал о своей матери, или о крючке на своем воротничке, или о том, что подумают о нем другие. Жаль, что он не смог быть хоть немного более целеустремленным. Но что поделать, люди такие, какие они есть.
Он набрал в грудь воздуха:
– Полковник Горст, прошу вас, откройте ворота.
Горст молча уставился на него.
– Я все понимаю, – мягко сказал Орсо. – С этого момента я освобождаю вас от любых обязательств и клятв. Вы больше не начальник моей стражи.
Во взгляде Горста было странное потерянное выражение.
– Кто же я тогда?
– Полагаю… это вам решать. – В любом случае речь шла о нескольких последних мгновениях, прежде чем толпа разорвет их на части. – Выполняйте.
Горст сглотнул, повернулся и просипел:
– Открыть ворота!
Ну и голос. Сколько бы ты его ни слышал, никогда не привыкнешь.
С ворот сняли брус, отодвинули засовы, и между огромными створками показалась щелка света. Пение смолкло. Ворота растворились, открыв взгляду массу изумленно взирающих людей. Они спотыкались, теряя равновесие из-за напора задних рядов. Орсо стоял один, лицом к ним, с высоко поднятой головой. На его голове блестел королевский венец. На боку висел украшенный драгоценными камнями меч. С плеч спускался плащ, застегнутый заколкой в виде золотого солнца Союза. Воплощение царственного величия.
Он шагнул к ним, и бунтовщики невольно опустили оружие. Несколько человек даже спрятали его за спины, словно несколько смущенные тем, что оно оказалось у них в руках. В зловещем молчании Орсо прошел вперед, с колотящимся сердцем, но абсолютно невозмутимым лицом, пока не оказался под самой аркой. Настолько близко, что если бы он протянул к ним руку – или они к нему, – их пальцы соприкоснулись бы.
– Итак? – проговорил он твердым и ясным голосом. Даже немного строгим. Голосом недовольного отца. Тем тоном, к которому был часто вынужден прибегать его собственный отец. – Я здесь.
Его взгляд скользнул по толпе, остановившись на немолодой женщине в заплатанном платье и перепачканном переднике, с закатанными, несмотря на холод, рукавами, открывающими мясистые багровые предплечья.
– Позвольте поинтересоваться, какое дело привело вас сюда, мадам?
Она со стуком захлопнула рот и попятилась, ничего не ответив.
Подняв бровь, Орсо перевел взгляд на лысеющего человека с красным, в прожилках лицом, держащего в руке старенький топор:
– А вы, сэр? Какова ваша цель, могу ли я спросить?