Муха на стекле

Попов Олег

– Смерть! Смерть предателю!

Верные вассалы на холёных лошадях, обступившие предводителя тесным кольцом, шарахнулись от него в разные стороны, при этих словах, как от чумного… Ближайшие слуги первыми почуяли запах жареного и поспешили откреститься от изменника. На какой-то миг предводитель на вороном коне оказался в полном одиночестве, в самом центре окружившего его, разлившегося по обочинам дороги войска.

Кольцо вокруг надменного всадника медленно, и уже в полном молчании, сжималось… Но рыжебородый, будто бы не замечал смертельной опасности над своей головой. Он продолжал зло кричать, багровея

от напряжения, на своих мрачных воинов, приказывая отрядам немедленно разворачиваться назад.

И вот, в общей неразберихе и гаме, тонко, почти неслышно, свистнула первая стрела… Она ударила рыжебородого всадника в защищённое металлической накладкой плечо, не причинив никакого вреда. Однако, этот первый выстрел стал своеобразным сигналом к нападению стаи на изгоя. И через секунду, уже с десяток новых стрел и острых арбалетных болтов рванулись к лёгкой цели. Они пробили блестящие латы, кожаные сочленения доспехов, впились в незащищённое горло…

С предсмертным хрипом, захлёбываясь кровью, рыжебородый повалился мешком с коня. Бросившиеся вперёд солдаты подняли ещё живое, трепещущее тело на копья и алебарды. С грозными криками, в едином порыве, воины со своей страшной ношей ринулись в лес, на выручку собратьям по оружию… На защиту Священного золотого креста.

***

Монахи, ведомые епископом, тем временем, с молитвенными песнопениями зашли уже глубоко в лес. Вокруг духовного воинства, приноравливаясь к их шагам, настороженно двигались с обнажёнными мечами латники… Закалённые в рукопашных схватках ветераны тревожно озирались по сторонам, ожидая нападения таинственного врага отовсюду и в любой момент.

Было тихо… Звучали только слова молитв и пересвист птиц. Непонятные, приглушённые крики долетали изредка со стороны остановившейся перед лесом армии. Там что-то происходило явно неординарное… Но насторожённым латникам некогда было обращать внимание ещё и на это.

За очередным поворотом лесной дороги участникам процессии открылся, наконец, наш завал. Нёсшие Священный золотой крест замерли… А вместе с ними остановились, как вкопанные, и латники.

Вскоре все они разглядели на вершине баррикады мою молчаливую фигуру, опёршуюся на меч, а рядом – молодую женщину с голыми ногами и непокрытой головой, в обрезанном, бесстыжем одеянии – явную ведьму. И без того дрожащие голоса духовных воинов запнулись на полуслове. Даже многое повидавший на своём веку епископ, едва не прервал спасительную молитву. Но потом, все священнослужители мужественно собрались с духом… Песнопения над лесом зазвучали с новой силой, уже громче и твёрже.

Нас разделяло метров пятьдесят… Монахи опустились на колени, следом за стариком-епископом, рядом со своей святыней, сверкающей золотом и разноцветными драгоценными каменьями. Они бережно поставили крест основанием на землю, предусмотрительно повернув его лицевой стороной к нам. Монахи, не прерывая молитв, принялось торопливо осенять крёстными знамениями себя, а также баррикаду и меня с Алиной… Как я понял – ближе приближаться к нечистой силе они не собирались.

Штурмовики, получившие приказ охранять духовное воинство и святыню любой ценой, также пребывали в задумчивости, поглядывая свирепо, то в нашу сторону, то на молящихся монахов. Воины рвались в бой… Яростные окрики великана со шрамом их едва удерживали на месте. Однако,

бросить монахов и ввязаться в схватку с врагом, дисциплинированные штурмовики всё же не решались, разрываясь между чувством долга и азартом битвы.

В конце концов, подчинение приказу командира победило. Латники плотно перегородили узкую просеку, образовав вокруг поющих монахов непроходимый круг из щитов и мечей… И застыли в мрачном молчании, сверля нас ненавидящими взглядами.

Возникла парадоксальная ситуация. Наступающие замерли невдалеке, атакуя нас лишь одними молитвами, а мы стояли безмолвно на вершине баррикады, не проявляя никакой встречной инициативы…

– Однако, у нас, похоже, ничья, – с нервным смешком прокомментировал я вполголоса Алине сложившееся положение.

– Не спеши радоваться! – эхом откликнулась девушка, полуприкрыв глаза. – К нам сейчас на полных парах несётся основная часть армии… Только что они растерзали моего спрайта – своего предводителя. Теперь это – озверевшая, никем не управляемая толпа…

Не успела Алина закончить фразу, как из-за поворота показались бегущие с яростными криками люди. Впереди, словно страшное знамя, взбунтовавшиеся воины, высоко над головами, несли насаженное на длинные копья и алебарды окровавленное тело своего бывшего главнокомандующего.

Монахи прервали молитву, и с ужасом крутили головами, переводя взгляды с двух наших фигур, молчаливо наблюдавших с вершины завала за происходящим, на искажённые гневом лица бегущих… В растерзанном рыжебородом человеке в дорогих одеждах, все сразу же узнали хозяина замка. Но почему с ним так жестоко расправились? Что случилось?

Монахи с епископом вокруг креста и охраняющие их штурмовики, оказались меж двух огней. Духовные воины, в страхе и отчаянии, вновь заголосили истошно свои молитвы, ещё усерднее принявшись креститься и бить земные поклоны… А привыкшие к смертельным передрягам, суровые латники, лишь теснее сомкнули вокруг священнослужителей живое кольцо, на всякий случай выставив острые мечи и навстречу быстро приближавшимся соратникам.

С вершины баррикады, я мысленно твердил своему спрайту – могучему рыцарю с обезображенным лицом:

– Стоять! Держать строй! Охранять Золотой крест, и монахов с епископом, до последней капли крови… От нападений с любых сторон!

По движению губ богатыря, мне было хорошо видно, как он хрипло и яростно повторяет эти слова своим подобравшимся головорезам…

Вооружённая, неуправляемая толпа бешенным потоком обрушилась на ощетинившийся заточенными клинками строй штурмовиков. Казалось бы, что устоять против такого яростного напора невозможно никому… Но хаосу и анархии крайне редко удаётся взять верх над железной дисциплиной и порядком. Даже при огромном численном преимуществе… Не стал исключением и этот скоротечный бой.

Побурлив у живой преграды несколько минут, вооружённая толпа с проклятиями и стонами отхлынула назад, оставив на земле несколько корчащихся в агонии тел. Впрочем, отступив, бунтовщики тут же остановились, упёршись спинами в напирающих товарищей… И принялись осыпать ругательствами непоколебимый строй хладнокровных латников.

– Вы что, сошли с ума? – яростно орали люди в возмущённой толпе, подпрыгивая на месте от бешенства. – На кого посмели поднять свои мечи?! Мы же из одного войска!